Отец слушал мои рассказы, не перебивая и не задавая вопросов по ходу рассказа, но, когда повествование кончалось, он всегда спрашивал: а что в училище было интересного? И я стал выискивать, что же у нас может быть интересным. Что?
Я присматривался и готовил ответ на вопрос отца. Прежде всего меня заинтересовал наш наставник Матвеев, — оказалось, что он писал книжки, мы читали одну из них, «Родной край», в ней рассказывалось о тяжелой жизни крестьянского мальчика Яши, который серьезно болел и умер от чахотки. Эту трогательную историю я перечитывал с большим волнением. И теперь Матвеев мне особенно нравился. Школьная жизнь начинала понемногу входить в нормальную колею, завязывалась дружба с мальчиками, жизнь в училище постепенно становилась интересной. Я уже не был затворником и охотно навещал своих многочисленных родственников.
Наша большая семья была интернациональной. Мой отец, Иван Константинович — русский, мать, Анна Христиановна — немка. Дед по матери был выходцем из Германии. Когда в царствование Александра I было решено организовать в России агрономическую службу, дед мой был приглашен в качестве агронома.
Около Царского Села, в 22 верстах от Петербурга, основалась немецкая колония, и здесь начал свою агрономическую деятельность мой дед, Христиан Иванович; здесь в России выросли и вышли замуж его дочери: моя мать — за русского, одна из ее сестер — за немца, другая — за поляка, а Паулина Христиановна — за еврея, Феликса Абрамовича Рафаловича. Понятно, что в семье у нас была полная терпимость к различным вероисповедованиям, да и вообще мы были далеки от религии.
Наша семья дружила со всеми родственниками, но особенно я любил семью Рафаловичей. Феликс Абрамович, юрист по образованию, был культурным и либеральным человеком, служил в банке, в Царском Селе имел свою дачу. У Рафаловичей было трое детей: дочь Женя, сыновья Коля и Сережа. Сережа был моим ровесником, и мы дружили с ним.
В семье Рафаловичей жизнь была четко организована, причем для нас, детей, был установлен строгий режим. Нас приучали к исключительной чистоте, учтивости по отношению к старшим, умению держать себя в обществе, укладывали вовремя спать, контролировали наши уроки. Очень следили за нашим чтением, не разрешали читать романы и особенно оберегали нас от Золя и Мопассана.
У Рафаловичей я проводил летние каникулы, зимой же часто ездил к ним по воскресеньям.
Иногда в воскресенье мы с Марусей посещали и семью инженера Дукельского, близкого друга нашего отца. Привлекал меня кабинет дяди Коли — Николая Аполлоновича Дукельского. Здесь в большом книжном шкафу две нижние полки были заполнены журналами «Новь». В каждом номере этого журнала помещались статьи о животном и растительном мире. Я знакомился с ними с огромным интересом. А потом обнаружил в библиотеке Дукельского двухтомный курс «Ботаники» Бекетова. Это была драгоценнейшая находка.
