– Вместе пришли – вместе и уйдем.
Я направился к Водяному. Водоросль, связывающая мои руки за спиной, угрожающе затрещала.
– Ох, какой грозный, – толстяк снова засмеялся. Да чего же он любит поржать! – Ну, пусть будет по-твоему. Привести русалок!
Русалок? Зачем русалок? Он же говорил, что в ил закопает. Лучше уж ил. Не хочу умирать от смеха.
В залу вереницей, едва шевеля ногами, вошли русалки. Их было штук тридцать. Впереди вышагивал очередной Уж. Все эти русалки выглядели, как и прежние. В белых рубахах, босиком, белесые, холодные и растрепанные. Только какие-то зажатые. Видать Водяной их строгости держит. Все русалки оказались на одно лицо. И это лицо (о ужас!) было лицом Стефании.
– Мне не нужны они. Мне нужна моя Стефания. Моя!
– Она среди них. Угадаешь – заберешь. Не угадаешь – останется со мной.
Ну, вот и как его не ударить после этого? Я обошел всех русалок. У всех был отсутствующий мертвый взгляд. Если Стефания среди них, то он явно что-то с ней сделал. Но вряд ли он ее убил. По крайней мере, мне хотелось так думать. Я же жив. А если и она жива, то все, что я вижу, только видимость. Мираж. Так, Стефания жива, а русалки мертвы. У меня родилась идея. Если ничего не выйдет, я буду выглядеть круглым идиотом. Но кто не рискует, тот, как говорится, не грызет ревень!
Я скинул штаны. Не подумайте ничего плохого, просто это единственное, что у меня осталось. Рубашку-то я отдал Стефании. Ладно не жалко. Они все равно за последние месяцы столько перетерпели, что сами скоро порвутся. Я подошел к первой попавшейся русалке, оторвал кусок штанины и вложил ей в руку. Она вспыхнула, зашипела и боязливо оглянулась, словно ребенок, стащивший запретный кусок торта. Ладно, может, что-то из этого и выйдет.
Уже с десяток дамочек осталось позади. А если заклятие, лежащее на Стефании, заставляет и ее вести себя, как русалки? Тогда я не знаю, как их разделить. Еще двое русалок запрыгали, тряся в руках обрывок ткани. Ну что же, пойдем до победного конца. Или не слишком победного.
Очередная русалка замороженным движением протянула мне руку. Я осторожно вложил в нее кусок материи. Она медленно сжала его и тупо уставилась на тряпицу. Она явно не понимала, что это. Или, наоборот, усиленно пыталась это понять. Я схватил ее за руку и вытянул из общего ряда.
– Вот она! Это Стефания!
Водяной снова булькнул. Я не понял, был ли это злобный, ревнивый или довольный бульк. Но Водяной сказал:
– Ты угадал.
