Последнее, что он сделал, перед передачей дел другому следователю — посадил «Полторабатька» в «пресс-хату» в надежде, что тот предпочтет признаться, чем потерять здоровье. Сталин легко вынес пять дней, последние три оказались уже прессом криминального мира, для достижений целей, ради который была украдена семья, но понимая, что любое согласие — это, скорее всего, смерть жены и дочери (первой уже не было в живых, да и остальных не собирались оставлять на этом свете никого, в том числе и Ивана).
С этим вот взаимно располагающим чувством и встретились оба далеко, не здоровых человека в палате ОД на химиотерапии чуть больше месяца назад, с чего мы и начали это повествование. Именно поэтому не понимал Хлыст хорошего отношения к себе, и чувствовал себя виноватым Сталин, и именно поэтому считал должным рассказать о себе все, но не знал, когда это сделать лучше и с чего начать…
***
Посредник ждал в кафе, несколько пачек с ампулами дорогого препарата, обязанного облегчить участь Хлыста, уже была наполовину оплачена — вынужденная контрабанда только удорожала и без того недешевые медикаменты, но они того стоили. Причиной вынужденного обращения к услугам контрабандистов стал недавно принятый совершенно неразумный закон (Федеральный закон «Об обращении лекарственных средств, поправка от 1 января 2016 года)…
Хлыст выглядел обрывком старой тряпки, висящей на двери скотного двора, от которой каждый раз, проходя мимо, козы отрывали клок. Силы почти покинули его, он уже не ходил, стоять не мог совсем, но зато накатывал несколько километров в день на подаренной ему Сталиным, как он называл — «тачанке с электроприводом», с управлением на одном из подлокотников кресле — каталке:
— Вань, ну, блин, и агрегат на нем же и следить, и в погоню за кем-то, да хоть в космос — прямо жить захотелось! И еще, когда разгонишься, вся вонь от моей тухнущей башки позади остается!
— Угу, то-то народ шугается, когда твое забрало с подбородка ветром сносит…
— Эт да… Ну так чего делать-то… Только вот не пойму я, зачем ты…, ну в смысле почему ты так…, мы тогда врагами расстались…, я ведь тогда…
— Да и я тогда тебя так вот…, хотя, честно говоря не думал, что тебя твои так вот причешут… За что тебя начальство то невзлюбило?
— Зависть, я же и так кого только не брал в свою группу по блату — балласт, типа, работают…, медальки за раскрытие и так далее, получают, потом на повышение уходт, и от туда, как положено, сверху на голову гадят! А сколько раз, бывало, потрудишься, уже материалы дела подготовишь, уже на ознакомление подследственному предоставляешь, а тут бац, и другого следователя вместо меня, а он не в «зуб ногой»…, ну чаще-то такое делали, что бы, вот как тебя отпустить и дело развалить… Знаешь как: пустили по следу бультерьера, он напал на след, нашел по нему кого нужно, доказал, а кто-то взял все это показал, и как готовый, опасный для клиента продукт, и продал его…, а ты в ж. е! даже премию не получил, поскольку в пустую поработал…
