— Ну мы и сами то хороши, че на мир то пинать?..
— Да я не о том… А потом приходит время и ты понимаешь, что Господь дает возможность сделать все по-другому — проще, честнее, справедливее…, хотя, Господь ли…, а, ну как вышло, так и вышло — другим не повадно будет…
— Ты о чем?… — Как раз во время на кухню, где шел этот диалог, вошел Илья, казавшийся совершенно разбитым и обезнадеженным, руки, болтавшиеся плетьми, задевали за все возможные выступы и углы, будто существовал он не здесь, а в другом, каком-то лишенном радости и надежды, месте. Увидев таким своего друга детства, Иван занервничал:
— Илюх, а сейчас-то чего? Что с тобой?!
— Мама…, я ведь до сих пор испуг этот чувствую!.. Ты же знаешь ведь зачем я туда поперся?…
— Знаю, только не пойму, ты же можешь сам выписать анальгетики эти ср… ые…, зачем ты рисковал то так?!
— Могу, но в ограниченных количествах… Я уже ей выписывал в два раза больше, потом другой врач — районный, знакомец мой близкий, и еще один — всего двести ампул…, раз выписали в обход этим долбанным законам, второй, но на третий, они и мне отказали — они хорошие люди, но боятся, никто сидеть не хочет!.. Я уже два месяца под статьей этой 228…, но ради мамы… — ей немного осталось — скоро уйдет! но без этого морфина она, как в аду, постоянные крики, стоны — это не возможно! Она меня, своего любимого сына, просит убить ее…, я так больше не мог! Я сын, я врач, я не садист, в конце концов! Плюнул и пошел…, вот два месяца получалось, как-то…, меня предупреждали…, сами наркоманы тамошние, предупреждали, что «проложат» меня под этих милиционеров, таких всегда полиции сдадут, что бы их самих не трогали…, ну вот…, вот и получается, что точка эта постоянно в безопасности и продавцы там все известны иии…, и работает она уже несколько лет совершенно не прячась, а арестовывают, кого угодно, только не распространителей — они платят, хорошо платят, а мама мучается, а я так больше не мог, вот и пошел…
— Ну старина, успокойся, вот держи, только Андрюхе отсыпь половину, ему тоже нужно… — Иван достал из кармана совсем забытый пакет, «изъятый» в «бардачке» Мерседеса…
— Это, это…, это это — то, что я думаю?
— Ну да… — мусорской подгон! Я ж говорю — среди них есть нормальные парняги… Это еще не все, они просили передать бабло, за моральный ущерб…, я вот подумал, что нужно поделить на три части: одну тебе, вторую Хлысту, третью нашей «Онколиге» — не все ж брать то…
— Не возьмет…, Таня Ермакова не возьмет, у нее…, в фонде правило у онкологических брать…
