Я ненавижу весь этот официальный, хорошо устроенный мир. Франция напичкана литературой. Официальное выступление Жироду по радио о событиях в Польше1 останется примером этой путаницы в сознании последних французов между литературой и действительностью.
Литература может быть действительностью даже большей, чем сама действительность, но последняя создает литературу. Ее образы не берут действительность за образец, они приспосабливают действительность к своему бессознательному развертыванию. Жироду - это преимущественно литература декаданса, риторика. Это великий риторик. Для него события, случаи из жизни - всего лишь ничего не значащий повод, для того чтобы запустить свою систему образов и метафор, и система эта наглухо закрыта, неизменна. Составить перечень его немногочисленных приемов не стоило бы никакого труда.
Это выпускник Эколь Нормаль, метр в академических кругах, шишка. Партия радикалов в полном составе. Теперь они держат в руках всю Францию, всю литературу.
А нам - буржуазным писателям, свободным художникам - остается только подыхать.
Дорогу выпускникам Эколь Нормаль! Они перекрыли все пути и справа, и слева: с одной стороны, Т. Монье, Бразильяк и Гаксот,2 с другой - Шамсон, Жироду и прочие. А еще "ученики Алена": Моруа, Прево... И Полан, это одно и то же, Птижан, весь "НРФ".
1 Судя по всему, Дриё имеет в виду выступление Жироду "О Польше" от 8 сентября 1939 г.
2 Пьер Гаксот (1895-1982) - историк и публицист, активный сторонник идей Шарля Морраса.
А еще я радуюсь, что больше не женат, видя жену писателя, которая одобряет все его мелкие дрязги и причуды, защитницу, которая преувеличивает и выставляет напоказ все недостатки своего мужика (позволяя себе в то же время изменять ему с его же учениками и вообще кем попало).
Женщина всегда предает мужчину.
Ни за что на свете я не хотел бы иметь жену, которая отдает на съедение моим друзьям (недругам) каждую черточку моего характера, всю мою подноготную. Жена словно камердинер, которого пригласили к столу и который начинает разглагольствовать: какой гений не померкнет в очах камердинера.
Такая прелестная женщина, как г-жа Мориак, с ее безмятежной красотой, полной тайной душевной силы, - стоит только завести разговор о ее несносном муже-академике, вдруг становится отражением этого мира происков и козней, злобы и мелочных нападок. На какой-то миг она становится уродиной.
Чутье меня никогда не подводило, я всегда остерегался женщин. Вот откуда - бордель.
