«Глаза у тебя зеленые?» - сказала она так же ровно.
Итак, они все-таки встали, задавая идиотские вопросы, на которые можно было ответить только гнев и самооправдание.
Макс стоял неподвижно,
поскольку он, в свою очередь, пытался расшифровать свое замечание. Затем он снял свои солнцезащитные очки, сложил и повесил их из нагрудного кармана ужасной рубашки.
Его глаза все еще были зелеными, Храм видел, но были ли они на самом деле? Он не говорил, не так ли? Просто показ. Маги были очень хороши в том, чтобы уклоняться от проблем, в любой проблеме. Они покажут, но не расскажут.
«Ты следишь за мной», - сказала она. Обвиняемый.
«Пришлось, ради тебя, как и моего».
Ее театральное ухо слушало следы брода, и меч в ее сердце (глупое, но неизбежное клише) скручивался. Доверие было в терминальном состоянии и становилось все слабее каждую секунду. Надежда была объявлена мертвой.
Любовь была в коме и, вероятно, задерживалась там на всю жизнь, как это было.
Тем не менее, «ваше счастье» что-то подразумевало.
“Максимум—!” Она сунула пальцы ей в волосы.
Он приложил дрожащий палец к губам, его (возможно, зеленые) глаза предупреждали тишину.
Она быстро взглянула на комнату. Было ли это прослушивание?
Макс, читая ее беспокойство, покачал головой.
«Никто не слушает нас, кроме нас, и это слишком много».
Он двинулся дальше в комнату, в гладкой сковороде с большой кошкой, чтобы успокоиться. У Макса было беспрепятственное гравитационное, обманчивое движение ведущего мима. Он остановился на четыре фута, за диваном.
«Он новый».
Кто? Храм все еще двигался в четыре-четыре раза в шестнадцати-
отметить мир. Она следила за кошачьим взглядом Макса на диване.
Ой. Луи.
«Бродячий кот, которого я нашел в Конгресс-центре».
Макс протянул осторожную руку, темные волосы на ней сверкали, как сатин, как хорошо облизанное пальто Луи.
Его пальцы погладили голову Луи.
Кошка зарычала, глубокая и длинная.
Макс не отдернул руку,
как и большинство людей. «Ему здесь нравится».
«Почему он не должен? Он получает пищу и ласку, и приходит и уходит, как ему заблагорассудится».
Неловкое молчание преобладало, так как некоторые личные параллели были сделаны обеими сторонами.
Макс осторожно подошел к дивану и кивнул в Храм. «Это что-то новое».
«Мой ги?» Боже, она казалась случайной,
Храм думал. Она подняла хвост мехового мешка. «Я изучаю самозащиту». Изучая еще инопланетную одежду, она добавила: «Мэтт мой учитель».
Как легко Макс перешел от прямого маршрута к обходному, точно так же, как кошка рушится вокруг постороннего предмета. Здесь она отвечала на свой первый вопрос: хочет она или нет.
