Пока я не стал отличать и видеть – стены, стволы, поломанные кресла, искалеченные очаги, оскалы черепов…
Вот ее я не мог увидеть – а может, не хотел, даже когда навострился смотреть по-новому. А она уверяла, что не может увидеть меня – Аид-невидимка!
Интересно, чего это она со мной разговаривает?
– А тебе кроме меня и слушать-то некого, – и этот ее смешок, похожий на зарницу. Или не на зарницу, а мне просто сравнивать не с чем. – Пока что.
– Пока – что?
– Пока что, – посмаковала каждый звук, раскатила языком.
А сама мне еще говорила – попроси, мол, меня. Какой захочешь – такой стану. Интересно, если ее попросить не быть такой вредной – согласится?
– Что – старый гад еще кого-то проглотит?
Молчит, вредная. Наверное, к себе отправилась, на небеса. Ось мира вращать.
Вечно она так – бросит слово или два, а они потом в темноте вокруг летают, щекочут виски, тревожат. Вот и сейчас – сквозь тьму проступают ворохи тканей, оттенки, узоры – черное на черном, темно-красное на черном, мрачно-желтое на сером… А вокруг – отзвуки. Тревожные. Нехорошие.
«Пока что».
В темноте и безвременье иногда были звуки.
Шелест крыльев – побольше и поменьше, – и чье-то невнятное рычание, и хныканье, а как-то раз послышалось что-то похожее на песенку. Знать бы, кто ходит по этим темницам, кроме меня и Ананки.
Время – ненасытная и неразборчивая тварь. Если уж заглотнет – попробуй, отбери…
***
Вихрь налетел неожиданно – со спины. Ударил шершаво и кожисто, не дав упасть до конца, надавил на грудь когтистой лапой, дыхнул жаром и гнилостью из разверстой пасти – и тьма была на его стороне, мельтешила в глазах, не давала рассмотреть противника…
– Последыш… – гнусно прошипело в лицо. – Узнаешь…
Узнавать не хотелось. Вскинулся, толкнул ногами наобум, крутнулся, плечо оцарапал о треклятый валун (вечно под ногами мешается!), вскочил, стиснув кулаки, впился глазами во тьму – где они там, оттенки?
Сгущаются оттенки. Рисуют угольно-серым силуэт высотой мне по грудь. Чешуя. Крылья. Огонечки глаз поблескивают – золотисто-желтые звезды, или звезды другого цвета?
Пасть – черно-красная – не закрывается, где ж тут закрыться, когда столько зубов. Не зубов даже – толстых, крепких игл.
Лапы – мощные, трехпалые, с кривыми когтями – словно от другого зверя. Черно-серебристая шерсть ощетинилась вдоль холки, на границе с чешуей.
Шипастый хвост.
Перетекают с места на место оттенки, во тьме стараются потеряться… И я перетекаю, сжав кулаки; движемся, словно в танце, описывая полукруг.
