Не забыл. Отбросил. Здесь, на черте пограничья, после окончания битвы, обману больше нет места. Пусть он – в устах аэдов, в умах других богов, в глазах смертных…
Нет места тому искусству, о котором ты говорила мне тогда с вдохновенной улыбкой: «Высшая точка лжи – это когда в нее веришь ты сам».
Я больше не верю самому себе, Ата, дочь Ночи. Я разучился правдоподобно лгать себе. Потерял верное оружие, за которым не раз тянулся до и после жребия.
И ты отвернулась от меня.
Ушла – не вынесла беспощадной правды, с которой я извлекаю из памяти воспоминания.
Утро задалось муторным. Рассвет разлился кубком крови на полнеба, солнце, поднимаясь алым ленивым диском, уронило на крепость раннюю духоту, как предчувствие беды.
Отвязавшаяся коза бродила под самыми стенами, тыкалась мордой в каменные ребра, выискивая живую поросль. Коротко рявкнула чья-то глотка – медная, луженая. Раздался лязг копья.
Полуголый мальчишка сосредоточенно журчал на стену: музыка крепости набирала силы…
А у ворот опять мечтали о бабах. Стражники на воротах почему-то всегда мечтают о бабах, хотя продажных женщин в крепости – сколько угодно. Еще иногда клянут мир: сам слышал. Что, мол, сидим тут на этих камнях, одна схватка в месяц! Вот нам бы – в настоящую битву!
– К Посейдону бы!
– Да хоть бы к Афине: слыхали, как она с тем драконом сладила? Вот это баба, понимаю.
– Еще чего? А к Зевсу не хочешь? Не с твоим рылом!
– Это что это ты про мое рыло сказал?!
– Сказал – что им только в лохани рыться!
Крепыш с медно блестящей лысиной и носом сливой начал приподниматься – защищать честь любимого рыла.
Увидел меня и вовремя сделал вид, что вставал поприветствовать. Остальные оглянулись и тоже повскакивали.
– Сидите. За ночь не было ничего?
– Волки шныряли, – подал голос самый молоденький. Он немилосердно шмыгал носом. – Два или три. У ворот. Шныряли, но не выли.
Кивнул и оставил стражу завтракать внизу. Вскарабкался на стену, вгляделся в серую гористую равнину, в диск солнца, в дорогу, которую мы загородили крепостью… нет, ничего.
– Неймется, – шепотом полетело снизу. – Который день уже…
А и правда – который?
Дошел по стене туда, где отесанные камни смыкались со скалистыми складками на теле Геи. Зачем-то потрогал холодный с утра базальт. Прикинул в сотый раз: не получится ли у кого влезть, чтобы напасть сверху? Нет, никак.
– Ну, вот теперь на свое рыло посмотри! – победно рявкнули снизу. И звук, как кулак во что-то влип.
