— А если они подымут тревогу?
— Связать.
— Концов можно не отдавать? — спросил штурман.
— Ясно, обрубить. Команде выдать рому. Побольше.
— Слушаю, сэр.
Мистер Пирс пошел на бак. Пошептался с боцманом. Команда принялась за работу.
Налетел порыв ветра. Засвистел в такелаже. «Эскум» стало покачивать сильнее. Капитан потирал руки.
— Все в порядке?
— Да, сэр. Зарифились…
— А большевички?
— Один, тот, что постарше, блюет, чтоб его побрали сорок морских чертей. Боцман ругается. Всю палубу изгадил.
— А другой?
— Отдыхает. Они посменно. Тот, что блюет все спрашивает у боцмана, что это мы делаем. Тот ответил: готовимся к шторму.
— Молодчина боцман. Скажите, пусть ему дадут добрый глоток рому.
— Ну, а этот, как его, Бобби?
— О, этот не опасен. Это — не большевик. Он из хорошей русской семьи, да вы же его знаете. Он посматривает за этими двумя.
Борис Петров или Бобби. Сын генерала. Бежал с белыми из Архангельска. Отец Бобби переменил фамилию. Теперь он Петерсон. Живет в Америке. Бобби тщательно скрывает, что он русский. В особенности здесь в Анадыре. Боится — снимут. Бобби восьмиклассник. Высокий. Худой. Малокровный. Сутуловатый. Косит. Начитался морских приключений. Большое свинство со стороны писателей. Сколько они молодых людей покалечили… Сидит в кабинете и пишет морские небылицы. Моряки у него обязательно ребята здоровые, сильные. Счастливые — плавают на чудесных судах. И обязательно в тропиках. Кутят на берегу. Пользуются исключительным успехом у женщин.
Бобби несмотря на то, что его уговаривал отец не идти в море, подписал контракт на «Эскум». Чем он хуже других? Сейчас он проклинает минуту и секунду, когда он впервые стал на палубу этой вонючей посудины.
— Проклятые писатели. Пишут всякую белиберду… Черт знает, что бы он дал, чтобы вернуться назад.
В кубрике душно. Накурено. Течет с палубы. Тесно.
— Черт меня побери, Бобби, если я понимаю, за каким дьяволом вы пошли в море. У вас богатые родители. Ходили бы в колледж. Танцевали бы Фокс-трот. Играли в футбол. Нет, вас черти принесли отбивать у нас хлеб, — ворчит белокурый Эриксен.
— Да, вы правы. Отец говорил, да я не послушал. А все эти писаки. Взять бы его, мерзавца, сюда.
— Разве это кубрик? — ворчит Эмсли. — Проклятый Борд-оф-Трэд. 6 кубических футов помещения, А где они? — ругался Джефф. — Два месяца тому назад я купил ослиный завтрак. Уже сгнил. А почему? Палуба не конопачена. Взять бы этот прелый матрац да загнать в глотку кому-нибудь из этих толстопузых чертей: из «Феникс» К°,—ругается рыжий Падди.
