Русские масоны с конца XIX века начинают вступать в парижские ложи, а в начале ХХ века в Москве и Петербурге учреждаются ложи «Возрождение» и «Полярная звезда», для чего из Парижа прибыли члены совета Великого Востока Франции. Главное их направление была организация буржуазно-либеральной оппозиции самодержавию. Считалось, что масонство «поможет избежать крайностей радикализма».
В 1910 г. была создана ассоциация лож Великий Восток народов России (ВВНР). Она носила политический характер и имела лозунгом «борьбу за освобождение отечества» — замену самодержавия парламентской республикой. В 1913 г. в ВВНР было около 400 членов. Представитель украинских масонов М.С. Грушевский требовал, чтобы в названии ассоциации не было слова «Россия» (он вообще отрицал за Россией право на существование как целостного государства). Спор длился два дня, и, в конце концов, договорились на том, что ассоциацию назвали Великий Восток народов России, а не просто России.
В 1912 г. в масоны был принят А.Ф. Керенский, который в 1915 г. стал руководителем ВВНР (вместе с левым кадетом, впоследствии заместителем председателя Государственной думы Н.В. Некрасовым). В августе 1915 г. руководство масонов, собравшись на квартире видного социолога кадета М.М. Ковалевского, договорились о создании буржуазно-либерального Прогрессивного блока. Масоны согласовывали позиции левых фракций в Думе и способствовали их совместным выступлениям. Как вспоминает один из руководителей масонства меньшевик А.Я. Гальперн, «особенно много удавалось делать в этом направлении в кадетской партии: выступления к.-д. масонов в кадетской думской фракции и даже в ЦК кадетской партии были всегда координированы с взглядами Верховного Совета и проникнуты действительным чувством братства».64
Осенью 1916 г. от ВВНР откололась радикальная часть, которая готовила дворцовый переворот и одновременно «террористические действия» против рабочего движения. Гальперн вспоминает: «Последние перед революцией месяцы в Верховном Совете было очень много разговоров о всякого рода военных и дворцовых заговорах. Помню, разные члены Верховного Совета, главным образом Некрасов, делали целый ряд сообщений — о переговорах Г.Е. Львова с генералом Алексеевым в Ставке относительно ареста царя… Был ряд сообщений о разговорах и даже заговорщических планах различных офицерских групп. Настроения офицеров в это время вообще были очень интересны, и основное, что меня поражало, — это полное отсутствие преторианских чувств, полный индифферентизм по отношению к царской семье».
