— Ей уже двадцать, она сама зарабатывает, и она вполне самостоятельна. Все её сверстники, кроме конченных неудачников, давно уже не живут с родителями.
— Ну, не перегибай, — рассмеялся Дэн. — «Конченный неудачник» в двадцать — это невозможно.
Мари поморщилась. Ну вот, папа как всегда не воспринимает её всерьез.
— Я к тому, что Влади следовало бы заткнуться и порадоваться.
Дэниел открыл было рот, чтобы возразить насчёт «зактнуться», но, подумав, согласился.
— Я её не понимаю! Я долго думала об этом, прежде чем идти к тебе… я не понимаю её мотива! — распылялась она. — А если она ревнует, засунуть свою ревность в…
— Мари, скажи, а тебе-то нравится Лиз? — резко повернул в другом направлении Дэн. И по тому, как быстро он это сделал, было видно, что он волнуется как мальчишка.
Дочь задумалась на несколько мгновений.
— Да, очень. Я думаю, что вы будете очень счастливы вместе, — наконец сказала Мари.
— Она хочет детей, — будто бы между делом сказал он.
Мари вздрогнула.
— Папа… но тебе же уже сорок пять!
— А ей всего тридцать. И она хочет полноценную семью. И я не могу ей противиться… — он развёл руками.
Мари отвела взгляд в сторону.
— Ты прав, папочка. Не только Лиз, но и тебе нужна полноценная семья. Сколько же ты вытерпел вместе с нами? — Она широко улыбнулась. — У тебя же были другие женщины, признайся.
Дэниел усмехнулся.
— Но им не нужны были мы. А Лиз это нужно, правильно, пап?
Тот только покачал головой, поражаясь прозорливости Мари:
— Она идеалистка, каких мало остаётся к тридцати годам. А ещё мало людей, которые умеют любить так, как она. А ещё иногда мне становится страшно за неё: настолько она бывает доверчива, как дитя, ей Богу! Она иногда может притащить кого-нибудь в дом, кто, по её словам, нуждается в помощи. Её могут обокрасть, наговорить гадостей… А она, дурёха, поплачет-поплачет — и снова кого-нибудь тащит… Я, конечно, могу долго смеяться… Но ведь действительно есть люди, которым она реально помогла тем, что пригласила к себе в дом, накормила и просто поговорила. И эти люди после этого не вернулись к мыслям о суициде, не спились, не подсели на наркотики… Мне иногда кажется, что она святая, — он улыбнулся, но уже без иронии или усмешки. Было видно, что он давно об этом думал… — Милая, иди спать, — тихо сказал он Мари.
— Да, ты прав, папа… Доброй ночи. — Она порывисто обняла его.
— Доброй ночи. — Он чмокнул её в лоб, и сам тоже поднялся с кресла. — Чудный вечер сегодня. Выйду на террасу, погляжу на звёзды.
