Наемник взял бутылку, открутил крышку и принюхался.
Алкоголь там есть, точно. Но есть и еще что-то. К характерному запаху спирта примешивался еще один, кислый. Пахнет не то чтоб совсем отвратительно. Айвэну за свою не очень долгую, но весьма насыщенную жизнь приходилось пить бурду и похуже. А, к черту!
Он поднес горлышко к губам и сделал осторожный глоток. Потом еще один. И еще. Убедившись, что жидкость не просится наружу, стал пить смелее. Залив в желудок граммов триста, убрал бутылку ото рта и рыгнул.
Пойдет. Не нектар богов, но жажду утолил, на удивление. А то, что там алкоголь… Ну и хрен с ним!
Айвэн сел. Тошнота отступила. И тремор – тоже. И вообще состояние очень даже улучшилось. Он покосился на бутылку. Нифига себе. А ведь реально лучше стало. В голове прояснилось, вестибулярный аппарат прекратил забастовку. Это что ж у них там такое, а?
Он дотянулся до бутылки, сделал еще несколько глотков. Откуда-то взялась бодрость, почти сразу же, впрочем, сменившаяся сонливостью. Но не болезненной, а обычной. Так бывает, когда плотно поешь или зайдешь из холода в тепло. Он не стал противиться организму, а устроился на соломе поудобнее, снова натянул капюшон и моментально вырубился.
***
– Эй, ты там не сдох еще?!
Вот уроды! Дайте же поспать человеку!
Айвэн разлепил глаза и покосился на решетку, стараясь не подавать виду, что проснулся.
В коридоре стояли двое. Давешний громила и рыжий-щербатый. Оба при оружии. У громилы – «калаш», правда, странный какой-то, Айвэн такого не видел никогда. Какая-то румынская подделка, что ли? Щербатый был вооружен попроще – обрезом двустволки.
– Хватит дрыхнуть, лежишь там, вылеживаешься. Пришло время отрабатывать потраченный на тебя живец.
Наемник подумал и решил не кочевряжиться. Все равно, если этим упырям чего-то надо, они своего добьются. У них есть оружие, у него – нет. Если будет выполнять то, что сказано, – хотя бы обойдется без побоев.
Надо экономить силы. Они пригодятся, чтобы выбраться отсюда и хорошенько поквитаться с этими уродами.
Айвэн встал и с удивлением отметил, что все признаки недомогания исчезли. Вообще все. И даже рубцы и ссадины, оставленные ремнем громилы Краша, почти не болели. Что там, в бутылке, живая вода, что ли?
Он нагнулся, поднял бутылку и принялся пить. От решетки донеслись одобрительные смешки.
– Распробовал, да? – Краш улыбался одной из самых мерзких улыбок, виденных когда-либо Айвэном. – Ты там только не усердствуй. Его много пить вредно.
