— Ты только дай слово, что не будешь с ними пить?! — умоляла она меня в автобусе, все три часа дороги.
— Дай слово, что не будешь много пить? — скулила моя жена.
— Не оставайся у них на ночь, опять начнете вспоминать — подеретесь. Зачем ты взял с собой свой нож? — я чудом не закипел на жаре под такой аккомпанемент.
Когда развалился рудник в родном городе, Пуля переехал к брату-двойняшке. Он работал, а его брат — блатовал в то мутное время. Так незаметно их пути и разошлись. Все было в послевоенной жизни Пули — он был проходчиком на урановой шахте, потом работал вахтой на медном руднике в Башкирии. Потом держал коров, курей, свиней. Потом торговал на рынке. Тогда-то он окончательно потерял брата.
Однажды, «в студеную, зимнюю пору» Пуле с женой надо было ехать за товаром. Была зима, стоял лютый мороз — они не поехали. А по плану ведь должны были поехать, оставив ночевать маленькую пятилетнюю дочь одну дома. Все было как раньше: дочь спала, горел свет, но родители были дома, хотя, дома их быть не должно было! В эту ночь и ворвались в дом к Пуле воры. Пуля встретил их в полной боевой готовности. Когда дверь открылась, бродяги увидели вооруженного Пулю, а Пуля увидел брата, пришедшего его грабить! Началась драка. Дрались двое — братья-двойняшки, прошедшие от звонка до звонка свой интернациональный срок в кандагарской бригаде. Пуля не стал убивать брата — отпустил. С тех пор у него нет брата, нет покоя его совести, нет берегов у его печали, как и нет краев у его стакана. Пуля спился в дым!
Когда я его увидел, я пожалел, что разучился плакать. Он выглядел старше меня. Я ничем не мог помочь Пуле. Единственное, в чем я его смог убедить — это бросить пить.
Я не видел его двенадцать лет! Думаю, что еще десять лет такой жизни он просто не выдержит. Если из настоящего Пули вычесть его прошлое, что останется от его будущего? Поездка к Пуле очень сильно меня изменила. Ничего нового про жизнь я не узнал, но я очень многое узнал про себя!
Каждый день происходят миллиарды внутренних «мордобоев» и самоубийственных атак на душу человеческую, которые остаются безнаказанными и неразрешенными. В среднем, большинство людей, похоже, нападает на самих себя, по меньшей мере, раз в час. Почему же нам бывает так трудно осознать тот факт, что жизнь — это отнюдь не одна из разновидностей игры с нулевой суммой? Почему мы так упорно не хотим понять, что, отказавшись от навязчивой идеи непременно повергнуть в прах партнера, дабы помешать ему, одержать над вами верх, мы можем оказаться в выигрыше оба — как один, так и другой? И почему, наконец, те из нас, кому удалось стать классными мастерами игры с нулевой суммой, совершенно не в состоянии даже представить себе, что можно жить в ладу и гармонии с нашим основным, всеобъемлющим и вездесущим партнером — жизнью?
