Он смотрит на меня с могильного камня. Я не любил его. Разбираться в мужской красоте — не мое дело. Почему он в свои двадцать четыре года знал больше, чем я в свои сорок четыре? Я ехал шестьдесят четыре часа, ради этих пятнадцати минут, которые ждал двадцать четыре года. Мне надо принять решение в жизни. Я стал терять себя. Я хотел спросить его об этом — как он нашел силы не потерять себя в том бою? Встать под пулями и спокойно руководить боем, показывая нам, что если идет дождь и суждено промокнуть — зачем суетиться и терять достоинство. Когда в тебя стреляют надо жить так, как ты жил до того, как в тебя начали стрелять! Жизнь после войны оказалась настоящей войной. Та война была, оказывается, репетиция. Самый легкий день для моего ротного был 08.06.1982 г. Тогда он был первым, среди нас, кто встал в том бою под Калатом … и остался стоять!
Я смотрю на его могильную плиту и вижу свое отражение в полированной поверхности. Эй, ты! Встань, парень! Это были самые счастливые дни нашей жизни! — говорю я сам себе…
Дорога в Шиндагар.
Прямо с кладбища я позвонил Skripe. Я уже в городе, — ответил он мне, — на мойке у автовокзала.
Я не ожидал, что он приедет к 11:00 утра! Без него я бы не продержался! С ним был Андрей Грешнов. Это дало мне силы пройти все до конца. Спасибо парням, что поддержали меня и помогли мне.
Было жарко — около 38. Потом был памятник погибшим, возложение цветов, митинг, интервью телевидению, прессе. Но я этого уже не помню…
Был праздничный обед. Мы были в гостях у гостеприимных людей — семьи Кузьменко Виктора Анатольевича. Там было много добрых, сердечных людей. Спасибо им большое — за их радушие и щедрость!
Дорога до Одессы пролетела незаметно. Мы много говорили, слушали друг друга. Я смотрел на Сергея, на Андрея и понимал, что они не случайно встали ни свет ни заря и проделали эти пять с лишним сотен. Я понимал, что все это имеет огромное значение для меня. Они дали мне тогда очень много. Я подарил им ножи, которые им вез. Сергей вручил мне клинок с дарственной надписью. Столько впечатлений за один день было много для моей головы.
Приехали ночью. Все уже сидели за столами, разбившись на группы. Я очень устал. Здоровался и знакомился со всеми, боясь забыть, кто есть кто. Помню, очень обрадовался, увидев Дена Бутова — очень обрадовался. Мы с ним очень сильно притерлись друг к другу тогда в Питере. Помню, обрадовался, что Глеба Бобров оказался больше, чем я думал. Помню, как удивился доброте и простоте Саши Тумахи.
