На щеках же, скрозь красноту, конопушки виднелись.
— Савушка… — Он выдохнул и шапку с головы стянул. — Зачем ты ушла? Простите, сударушка, что она вам тут… наговорила.
— Ничего. — Боярыня хитро улыбнулась. — Ничего не сказала. Знаешь же, что сказать не могу. Это тайна.
Она прижала палец к губам.
— А вот показать… все ей показала… как есть показала… и теперь она знает правду!
У меня ажно похолодело все.
А вдруг да… мне сию правду и точно знать не покладено. Глянул на меня боярин, роту открыл, да и закрыл: девки аккурат подбегли. Засуетилися.
— А куда ж вы, матушка, сгинули… а мы так в волнение пришли… а ну как заблудилися… а если б споткнулися, ноженьку поранили… — гомонили они все разом, боярыню окружая. У меня и то перед глазьями зарябило от зелени да шитья.
Богато живут, ежель и холопки в шелка рядятся.
— Моя жена, — боярин шапкою отер пот со лба, — говорит, сама не ведает, чего…
— Ой, матушка… солнышко-то припекает, вы перегрелися…
— Кыш пошли, кликуши. — Красава попробовала вырваться из цепких девичьих ручек, но не позволили. А меня ажно замутило.
Вспомнилися иные девицы.
И то, как верещали они, приговаривали…
…нет, не виновная я в их смерти. И бабка не виновная. Хочу так думать, да совесть не угомонится никак, все нашептывает, что, когда б не мы с бабкою, жили б девки долгую жизню. Были б счастливы? Кто знает, может, и не были б, да все одно…
— Кыш!
— Красавушка, не надо… выпей вот. — Боярин сдернул с пояса флягу чеканную и девкам сунул. — Дайте боярыне отвару…
— Матушка, выпейте… всего глоточку…
— А и выпью. — Она остановилась и вырываться перестала. — Почему б не выпить? Я все сказала… все показала… и теперь…
Она вырвала флягу из рук растерянной девки и поднесла к губам.
— Она видела, понимаешь… она видела… и ей ты не скажешь, что я умом повредилась, что несу невесть что… клятва… знаешь, в чем радость безумия, Зослава? Мы не ведаем, чего творим… мы не властны над своим разумом, а значит, ни одна клятва… они слетают, как слетают оковы…
— Савушка, — простонал боярин. — Это у нее… после того, как сыночка нашего потеряла… вот и повредилось, все ей мерещится глупое…
— Мерещится. — Красава сделала глоток. — Никак иначе… а знаете, что обидно? Я потеряла. А он… у него наследник недавно родился… а ведь клялся, что изменять не станет… и она клялась, что мы с нею вдвоем… сестры… до скончания времен сестры. И они тоже безумны, если клятвы их ничего не значат. Как вы думаете?
Ее взгляд вдруг потускнел.
