Телефон звонит с полдюжины раз или больше, а затем автоматический голос сообщает мне, что у человека, которого я пытаюсь вызвать, нет голосовой почты. Конечно, у нее нет. Мы говорим о Кади. У нее даже не было телефона, пока я не дал ей тот, на который сейчас звоню.
Что, если она оставила его в своей квартире?
Что, если она его выбросила после того, как оставила меня в гостинице?
Разочарованно застонав, я подумываю о том, чтобы бросить свой собственный телефон, но быстро беру себя в руки и засовываю его обратно в карман костюма.
- Не заставляй меня ездить по всему Техасу в поисках тебя, Каданс Девис, потому что я это сделаю.
- Простите, сэр? - спрашивает швейцар в моем доме, держа дверь открытой для меня.
- Ничего, Джордж. Просто разговариваю сам с собой.
Он улыбается, прищурившись.
- Я делаю так все время.
Похлопав его по плечу, я прохожу мимо.
- Это признак гениальности. Не позволяйте никому думать иначе.
Глава 5
Кади
- Ты сидишь в этом кресле с тех пор, как приехала сюда вчера, - говорит папа, прислонившись к двери спальни.
- Знаю.
- Тебе не кажется, что ты должна поспать или отдохнуть? Прислушайся к тому, кто знает, о чем говорит. Слишком много времени взаперти в этой комнате, и ты начинаешь чувствовать, что тоже умираешь.
Я смотрю на него, снова впитывая его внешность – выраженные морщины, лишние седые волосы - и удивляюсь, как много всего произошло за последние четыре месяца.
- Я в порядке, - говорю ему, обернувшись к постели, где без сознания лежит моя мать.
Прошлой ночью она шевельнула рукой несколько раз, как будто была возбуждена, но глаз не открыла. А рано утром застонала. Я подумала, что ей может быть больно, но через несколько секунд она остановилась. И она выглядит старой, очень-очень старой. В последний раз, когда я видела ее, она была полна жизни, цвет волос такой же, как у меня, и кожа была гладкой…
Одна из вещей, которые я больше всего помню о матери - ее глаза. Они всегда были добры, даже когда ее поступки и слова были противоположными. Не знаю, как они выглядят сейчас, но я бы хотела увидеть их в последний раз, даже если только ради моей памяти.
- У меня есть кое-что, о чем я хочу поговорить с тобой, - зовет отец через плечо, когда идет обратно по коридору.
Посмотрев на мать, я встаю из кресла, потягиваясь, и разминаю тело, чтобы заставить себя идти.
Я действительно долго сидела.
Я не привыкла к этому. Мне привычнее ходить все время, днем и ночью. Обычно я могу присесть, только когда прихожу на ночь домой и иногда, когда мы с ЛуЭнн садимся за поздний обед. Все остальное время я ем стоя.
