– Чему улыбаемся? – поинтересовался Урфин.
– Мы ни хрена не в настроении?
Урфин не ответил, мусоля кончик сигары.
– Да и фенхель с тобой. Это…
– Какой, к чертовой матери, фенхель?
Баркас хмыкнул.
– Вон видишь банку с портретами дохлых американских президентов?
Урфин покосился на стеклянную емкость, наполовину засыпанную всегда конвертируемой валютой. Хотя в ней явно попадались и золотые червонцы, становящиеся все востребованнее. Почему до сих пор никто не стырил банку со стойки? Потому что Сдобный. И Барин, обычно сидящий рядом. Сейчас его не было. И никого из ветеранов Сдобного тоже. Странно.
– И что?
– По пьянке, неделю назад, все уговорились не материться. Мол, не по-мужски. Ругнулся матом, так плати штраф. Пять долларов.
– Офигеть. Я тоже уговорился? Не помню такого. Так фенхель при чем?
Баркас почесал начавшую обрастать белым пушком голову.
– Ну… не знаю, чем хрен заменить. Фенхель вроде тоже растение. И звучит смешно. Не?
Урфин цыкнул. И не ответил.
– Ладно. Чего лыбишься?
– Это, братишка, дело есть…
– …сварился, будем есть?
Баркас вздохнул. Животрепещуще так, с натугой, явно показывающей всю глубину его заботы о странной депрессии боевого товарища.
– Совсем скучно?
Урфин снова не ответил. Попыхтел томно дымящей «кубинкой» и посмотрел на семейку Уизли. Ну да, все как полагается. Дикой таки окучивал Шефа и Бульбу.
– Это кто? Туристы? Дети?
Баркас пнул его под столом. Прямо в голень, болюче и обидно. В другое время Урфин с удовольствием начистил бы ему довольную рожу. Но сегодня даже не тянуло.
– Да ладно, фигли из-за них переживать? – Баркас пожал плечами. – Личное дело каждого.
– Как умирать?
– Как сходить с ума. Хочется им туда – пусть идут. Дело, братишка.
– Ну?
Баркас оглянулся и наклонился ближе.
– Сдобный продает «Солянку».
Урфин захватил зубами отросший ус и пожевал. Мир явно катился куда-то под обочину и менялся слишком стремительно. Так, что не догонишь. С чего вдруг продавать?
Да-да, с чего? Урфин не обманывал сам себя. И Сдобный тоже никогда в таком замечен не был. Они все здесь вовсе не из-за больших денег. Каждый из постоянно околачивающихся вокруг «Солянки» так-то маньяк. Упоротый, больной на всю голову маньяк. Совершенно не умеющий жить вне скольких-то там десятков, если не доброй сотни, квадратных километров, называющихся Зоной.
И вся «служба спасения» от Сдобного и К>о выстроена только на возможности отправиться за Периметр. Ну, это же честная точка зрения. Не надо врать себе. И Сдобный все продает. Раз продает, то уезжает. Раз уезжает, то точно не на острова Фиджи или к морю Лаптевых, коротать там век, посвистывая песенки и наслаждаясь экологически чистым самогоном из морошки. Ну или в случае с Фиджи – из манго. Или чего там в основном растет, из чего можно нагнать тяжело-спиртового.
