— Ты не ослышалась, княгиня. Именно у нас.
— Вот даже как. Что же, любезный де Вержи, коли так, то добро пожаловать домой.
Может еще и веру сменишь?
— И как, я смогу после этого заслужить уважение моих новых соотечественников? Вот то-то и оно, — ловя княгиню на том, что она слегка отвела взгляд, произнес француз. Моя принадлежность к католицизму не мешала мне служить русскому престолу верой и правдой до этого, не помешает и впредь.
— Прости, я вовсе не хотела тебя задевать.
— Я знаю, княгиня. И видит Бог, не обижаюсь. Скажу более того, я собираюсь жениться на русской, и не стану препятствовать тому, чтобы мои дети приняли православие.
— Дорогой Гастон, да здоров ли ты?
— Абсолютно.
— Даже боюсь спрашивать об остальных планах. По моему на сегодня удивительного было в избытке. Нет. Все же не удержусь. А как же твоя помолвка?
— Во-первых, помолвки не было. Все к тому шло, и только. Во-вторых, я прекратил ухаживания, и мне отказали в доме. Так что, здесь, мосты сожжены.
— Итак, ты решил начать новую жизнь.
— Именно.
— Смело.
— А я не из трусливого десятка, княгиня.
В этот момент вновь заиграла музыка. Начинался танец, в основе которого лежала старинная русская игра ручеек. Правда, помимо самого «течения ручейка» в него входили различные рисунки. Их исполнение требовало плавных, неторопливых движений. В принципе, ничего сложного. Можно даже в процессе танца подсматривать и повторять за окружающими. Но это, если не боишься выглядеть смешным, из-за собственной неловкости. Правда, в этом есть и свои плюсы. Потому что партнерша в таком случае будет просто блистать на фоне такого неумехи.
— Княгиня, позволь пригласить тебя на танец? — Отвесив элегантный поклон, на русский же манер, произнес полковник.
— Это русский танец, — с хитринкой кивнув головкой, в сторону музыкантов, напомнила французу она.
— Я это понимаю, — совершенно спокойно, ответил он.
— Де Вержи, ты все продолжаешь меня пугать. Л-ладно. Где наша не пропадала. Но помни, ты сам виноват.
— Я непременно буду это помнить, Ирина Васильевна.
Однако, к удивлению Хованской французу не суждено было опозориться. Его движения были выверены, точны и изящны. Француз, что тут еще сказать.
— Гасто-он!
Когда рисунок танца вновь свел их вместе, Ирина не сумела сдержать своего удивления.
— Неумение танцевать русские танцы, была еще одной причиной моего вынужденного затворничества.
— И кто же тебя научил?
— У меня в полку достаточно русских дворян, обученных танцам.
