— Тут, — кивая на дверь за своей спиной, произнес стрелец.
— И Елизавета Дмитриевна там?
— А где же ей еще быть-то. Чай пистоль заказывать приехала, — пожал плечами, все тот же ветеран, Остап.
— Ясно. А ну-ка, посторонись, служба, — задорно подмигнув стрельцам, Меньшиков угрем скользнул между ними.
Те вновь не стали обострять. Опять же, приказа никого не пускать, у них нет. Молодец же этот из царского круга, а потому и подозрений не вызывает. Так что, ничего особенного в его желании они не увидели. Поэтому слегка разошлись в стороны, давая ему пройти.
А вот приоткрывший дверь Алексашка, очень даже увидел. Много чего увидел. Да какие к ляду пистоли! Плевать! Он такое увидел! Такое!
Спокойно. Только, спокойно. Вот так, прикрыть дверцу, пока эти голубки его не приметили. И назад. Ага. Стрельцам что-то сказать надо.
— А ну его братцы. Потом зайду, — махнул он рукой с видом человека, которому неприятности без надобности.
— Что так? Вроде рвался, а тут передумал, — вздернул бровь Остап.
— Да просто подумалось тут — бери ношу по себе, чтобы не падать при ходьбе. Дело-то у меня неспешное, а там царевна. А ну как осерчает. Чай не княгиня какая. Цесаревичу нажалуется, а у него рука тяжелая.
Вот так вот. Новость, новостью, но не след ронять себя в глазах окружающих. Мол, царский род, он царский и есть, а все эти князья, княгини и бояре, идут лесом. А еще, и намек на то, что его только сам наследник и наказывает. Причем собственноручно. И судя по понимающим ухмылкам, Меньшиков своего добился.
Единственное, что мог предпринять Иван, это вытянуться по стойке смирно, бросить руки по швам и задрав подбородок, крепко сжать губы. Во всяком случае, ничего умнее ему в голову не приходило. Любой иной подход был чреват теми или иными последствиями. Позиция же стойкого непротивления, могла послужить хоть каким-то шансом избегнуть сурового возмездия.
Правда, оставался еще вариант заполучить в лице царевны лютого врага. Ох лучше бы не надо. Поруганная первая любовь. Это может остаться на всю жизнь. Если вы умудрились смертельно обидеть женщину, знайте, ваши проблемы только начинаются.
Большие проблемы. И уж тем более, если это касается Рюриковичей. Кровь у них, что гремучая ртуть.
— Ты чего Ваня? — Оторвавшись от него, но продолжая буквально висеть на его шее, растерянно и вместе с тем обижено произнесла Лиза.
— Прости, царевна, но из этого ничего хорошего не выйдет, — все так же тянясь в струнку, четко, по военному, ответил сотенный.
