— Ну-у, Ваня. Ты вот в том умысел видишь. А меж тем, любому ведомо, что прикрыть товарищей, святое дело.
— Святое дело говоришь. Ладно. Вот гляди. Хватаем мы иезуитов в Москве. И главный, спешит отправиться на небеса. Человек не просто верующий, а член святого ордена, жизнь положивший на алтарь служения Господу. Отправляюсь я в Вильно, чтобы порасспросить тамошнего ректора, — при этих словах, Ирина, не одобрявшая выходку Николая, скривилась словно попробовала клюквенного сока, но перебивать не стала. А тот паскудник, отвлек нас бумагами, в коих было не больше, чем в обнаруженных на Москве, и тоже яд принял, — закончил Иван.
— Испугались пыток, вот и решили легко уйти из жизни, — пожала плечами княгиня. Здесь, докторишку того, на дыбу потащили бы. Что до ректора, то и вы его не гладили бы, если только каленым железом. А им Папа и не такие грехи с легкостью отпускает, — с нескрываемым презрением, заключила она.
— Хорошо, если так. Да только, сдается мне, что они боялись выдать нечто, о чем мы не подозреваем.
— И поэтому ты считаешь, что твоей сотне не оказали честь, а выставили на убой? — С видимым сарказмом, спросила Хованская.
— Твоей сотни, Ирина. И убить пытались тебя, и под удар выставили именно твою сотню.
— Не дело так-то жить, Ваня. Ты уж на воду дуешь.
— Лучше я на студеную воду дуть стану, чем пускать кровавые пузыри.
— Не накликал бы ты беду, такими-то речами, дурень, — истово перекрестившись, в сердцах произнесла женщина.
— Да тут, кликай, не кликай, а лучше поберечься. И на волю Божью, в том деле я полагаться не хочу. Ириш, мне не вызнать, а ты бы узнала, по чьему такому наущению стрельцы твои, всякий раз под ударом оказывались.
— Хочешь отомстить?
— Хочу понять, что за умысел в том был. И был ли вообще, — возразил Иван.
— Хорошо. Я разузнаю. Это сделать нетрудно. Ты ведь у нас мастак, на розыски разных татей, — и снова ирония.
— Скажешь то же мастак, — отмахнулся Иван.
Нет. Не убедить ему ее в том, что есть во всем этом нечто эдакое. Причастны к тому иезуиты, или то просто дворцовые интриги, не понять. Но что-то есть, это несомненно.
И это направлено против него. Хорошо, не против него лично, но и он получается на раздаче.
Вообще, по хорошему, уйти бы сейчас со службы, да заняться чем иным, в свое удовольствие. Признаться, все эти сложности и дрязги, и даром не нужны. Да только служба тут пожизненная, и никуда от нее не деться.
Хм. А с другой стороны, так-то однозначно и не скажешь. Ему это где-то даже нравится.
