Генрих нервно дернулся. Странно! Лада остановила машину. Не говоря ни слова, Генрих выпрыгнул из автомобиля и умчался в темноту, как показалось Ладе, к лесу.
Через несколько минут Лада выключила двигатель. Генриха не было. Она уперлась руками в руль, положила голову на руки и стала задумчиво смотреть на тающие на лобовом стекле снежинки. Постепенно все стекло залепило снежной массой; ледяные криталлики таяли все неохотней и неохотней. Стрелка загнулась за нуль…
Генрих, весь белый от снега, ввалился в машину, даже не потрудившись отряхнуться. Он был чрезвычайно возбужден. Что случилось?! На его лице, на всем теле, даже на заднице был написан один порыв: вперед!
Мотор завелся только со второго раза. Скорее! Теперь Ладе пришлось меньше думать о возможной опасности…
Автомобиль, нырнувший в метель, сразу растворился, будто его и не было.
* * *
Все было готово к празднику, по крайней мере, стол накрыт. А это ли не самое главное? Правда, елка, стоящая в углу, была как будто главнее, но… кому ведь как.
Двое угрюмо сидели по углам, третий завершал сервировку стола бутылкой вина. У этой сугубо мужской компании был непраздничный вид. Хозяин с минуты на минуту ожидал прибытия последней партии гостей. Пора бы. Уже без четверти двенадцать!
Индивид, сидевший в дальнем углу, просто сидел. Индивид, сидевший в ближнем углу, читал книгу. Время шло.
Хозяин посмотрел на часы. Тоскливо сощурился. Гости должны были вот-вот прийти, а их их не было. Что за чепуха –– четырнадцать километров по городу на машине!
Без трех минут двенадцать хозяин начал ковырять шампанское. Человек из дальнего угла резво подскочил и взял бокал. Товарищ из ближнего угла не пошевелился. Он читал.
Хозяин налил шампанское в два бокала. Три оставались пустыми.
На пороге появился Генрих. От его былой невозмутимости не осталось и следа. Глаза дико блуждали, с лица лил пот. Из-за его широченной спины робко выглядывала ничего не понимающая Лада.
Все бокалы наполнились. Генрих не обратил на этот факт никакого внимания, а подошел вплотную к читающему в углу. Удивленно и немного грозно посмотрел на него. Тот оторвался от книги и взглянул в глаза Генриху, как бы вопрошая: «Ну, что за суета? Ведь все в порядке».
Часы начали бить полночь. В руке Генриха оказался бокал. Н-ну… Каждый осушил свою посуду.
Все-таки Генрих почувствовал большое облегчение не тогда, когда увидел своего товарища живым и здоровым, а тогда, когда выпил шампанское. Или, может быть, все вместе оказало на него кумулятивный эффект?
