— Я тебя сейчас точно прикончу! — дикое, и снова с выпадом.
Успеваю преградить, сдержать порыв Рожи (едва мне не заехал):
— Угомонись! — рычу. — Ничего не было!
— И НЕ БУДЕТ! — бешено.
— Я поняла уже все! — сдержано, хоть и на повышенных тонах, повторяю за ним. — Хватит! Пошли отсюда. Не будем цирк устраивать… и других будить.
— Цирк? — изумленно. Выпучил на меня глаза, рот перекосился от ярости. — Это еще кто тут порно-цирк устроил, а?!
Смолчала. Виновато опустила очи.
Шумный, гневный вздох. Взгляд около — и вдруг окаменел. Поддаюсь — вперилась на него, а затем вторю и его взору. Оценивающе с ног до головы на Ритку (стоит, взлохмаченная, растрепанная, на груди — рубашка до лифа расстегнутая, к своему Валентину всё откровенно жмется).
— Шалавы, блядь, конченные… — враз скривился и сплюнул на пол. — Дырки безмозглые.
Разворот — и пошагал прочь, в комнату.
Стрелой я за ним.
— Всё не так… Рожа! — отчаянно.
Обомлел вмиг. Стремительный разворот — налетела следом. Попытка совладать с собой. Выровнялась рядом.
Сверлит взглядом, выжидает:
— Мы с ним не раз виделись… Да, ты прав. У нас… непростые отношения. А тут…
Замялась, не договорив. Спрятала от стыда глаза.
— Что бы и за километр его не было. Ясно?! — грозное, приказом.
— Да… — тихо, послушно… лишь бы успокоился.
— Спать пошли! — и снова деспотическое веление. Разворот — пошагал дальше. — А то… сходила она в туалет, блядь! — семеню за ним. — Спасибо, что хоть один… а не перед толпой раскорячилась.
— Причем тут, Рож?! — обижено, едва не визгом. Пытаюсь не отставать. — Я же говорю… Мы с ним давно… друг около друга ходим. Нервы треплем… — отчаянно, бесстыдно преувеличиваю, лишь бы не надумал сверх лишнего… непоправимого.
— Как давно? — обмер у двери в залу, ухватившись за ручку. Взор мне в лицо. Зубы сжаты от злости.
— Достаточно… но всё как-то…
— Что «как-то»? — дерзко, с наездом.
— Я его отшивала… — пристыжено опускаю очи.
— А теперь че? — едкое. — Пьяная баба — пизде не хозяйка? Так?
Виновато молчу.
— СПАТЬ! — ором в лицо. — И пусть только… этот хуе снова будет около тебя тереться — не пощажу… и тогда уж точно за дело сяду.
* * *
Лежит, сопит — но слышу же: не спит, думает гадости мой Федька. Хотя… все же обнимает, прижимает к себе.
— Нечего тебе с ним возиться, — внезапно, отчего даже передернуло меня. Провернулась. Взор в лицо. Продолжил: — Даже не думай. Ладно эта… пизда малолетняя — ей простительно: с детства без мозгов, в башке — сплошной ветер. Но ты же — адекватный человек. Трезво должна мыслить. Судить. Для него все бабы — шкуры, без исключения. Оттого и отношение: ни во что не ставит. Один раз натянет — и выбросит. Хуже вещи потрепанной. Будь умнее — не лезь в это г*вно. Не стоит он того! Да, бизнес с ним мутить — охуенно. И товарищ, если он тебя таким считает, — за*бись. Но в остальном — кто не вошел в его круг доверия — с дерьмом смешает, ноги вытрет, раздавит и не заметит. Это для него особый кайф — стебаться со всех, унижать… провоцировать. Уничтожать. У него реально… башка отбитая. Тот еще отморозок. Реально, погоняло не от «мир», а от «войны» идет. Хлебом не корми, дай кого если не на кладбище, то в больничку отправить.
