— А то я дура, да? Сам знаешь о ком…
Жгучая, палящая тишина.
Вдруг шум, стук… приближающиеся шаги.
Отчего резко кидаюсь я в сторону. За порог — в сени, а там и на выход.
Пройтись по двору.
Замереть под яблоней, прячась в ее темени от лишнего внимания.
Присела на скамью.
«Мать твою! А холодно уже ночами!»
Невольно обхватила себя за плечи руками в тщетной попытке согреться.
Надо было и куртку брать. Хотя, кто ж знал? Днем так вообще духотень стоит — порой и в толстовке жарко.
А че я вообще выперлась? Что хотела? Что-то ж хотела… Но что?
Вот я овца… склерозная! Ну да ладно.
Мирон всю голову задурил.
Одного не пойму, если разговор… был обо мне, тогда почему… со мной-то телится?
Бред какой-то…
Черт! А может, я много на себя беру?
Так чисто… флирт, а где-то там… за пределами этой горе-дачи… есть та, которая заставляет его сердце биться чаще? Или… что иное пульсировать в вожделении. Мл*ть! Зайчонок… от тебя одна пошлость в голове, и картины… странные, полные предположений: что ты там с ним творила, что хотела… что уже получила — и с чем отказал.
Идиоты! Они, я!
Хрен с вами!
Сходить в туалет — и спать. Точно! В туалет…
…совсем дурой стала.
В сторону огорода. Несмело открыла перекошенную деревянную калитку — и свернула налево. Даже свет Луны не особо спасал. Едва ли не на ощупь пыталась добраться до дощатого сортира. Что будет дальше — мне самой уже жутко. Главное, не провалиться… а то буду, как та девочка из лагеря — «легенда Интернета»: и смех и грех…
Черт! Мать тв… то ли яблоко гнилое, то ли кто-то не успел, али не рискнул. Проехалась, поскользнулась — но не упала.
Держись, Некит! ДЕРЖИСЬ!
А то точно… на веки вечные западешь Мирону в сознание… вот только не как красавица, а как колоритное… пахучее чудовище.
Еще немного, еще рывок — и вот оно… пугающее бездной жути, сооружение…
* * *
Удача. Хоть в этом везение было на моей стороне.
Наивная. Не успела и пары шагов сделать от местной «усыпальницы», как тотчас едва ли Богу душу не отдала — дюжее, двухметровое пьяное чудовище до чертиков напугало. Почти сразу и признала — Майоров. Стоит, улыбается, разведя руки в стороны:
— По такой темени — и одна бродим. Чего так?
Пытаюсь увильнуть, но большие ручища, как и размах объятий, явно не дают свершить «глупость».
— Ты куда?
— Спать…
— Ну… а я?
— Что ты? — тихо (лживо) смеюсь, пытаясь отшутиться, ослабить бдительность — и все же удрать. — К жене своей иди.
— Ну… — обижено протянул. — К ней я всегда успею. Ни-ик… ну, куда ты… Глянь! — Крепко сжал меня одной рукой за талию, притискивая к себе, а второй повел около: — сколько звезд, а Месяц как светит! Романтика! Лето…
