— Ага, — вмиг заржал кто-то из толпы. — Помню, как первый раз нам свой «пюпитр разобранный» выдал — мы думали, сдохнем от смеха.
Гыгыкнул Мирон, но не прокомментировал.
— Слушай, а че там у тебя еще было? Такие перлы выдавал…
— Гладь поигранная, — тотчас отозвался Мазур.
— Ага, — заржал неожиданно Рожа. — Помню, как-то при мне такое выпалил — я думал, ослышался.
— Да… — скривился Мирон. — За год то еще набежало. До сих пор иногда лезут дурные варианты.
— А че еще было? — ухмыльнулся Федька, раззадоренный весельем.
— Че?.. — задумчиво протянул. — Б*я… ну вы вспомнили! Это лет десять назад было! Не помню…
Задумался Валик, перебирая варианты в голове, показательно при этом щелкая пальцами:
— Этот… как его?.. Ну, скажи мне — и я тебе скажу! — кивнул на Майорова.
— А баб как он называл! — заржал Виктор.
— А! Матрешки, зайчонки… и еще как-то…
— Мензурки, — любезно подсказал уже и сам Мирашев.
— Ага, — загоготал Валентин, — точно! Мензурка потресканная и матрешка подзаборная, но они как слышали — сильно обижались, с тех пор, помню, пошли одни только зайчики.
— Зайчонки, — учтиво поправил кто-то из ребят.
— Ну, блядь, всё сдали! — гыгыкнул Мирон… взор около, а затем вдруг на меня. Подмигнул, огорошивая.
Вскинула я бровями и скривилась, жадно, отчаянно уже перебирая в голове воспоминания — как же меня-то он, гад редкостный, «величает»?!
— А, это! — враз вновь щелкнул пальцами Мазуров. — Маракуя ты моченая!
— Во-во! И «шагай по периметру отсюда быстро»… или «вали матрешек строгать».
— «Накую тебе ворота», «законтролить», «чешуя сомнительная»…
— «В пеший эротический поход»!
Заржал вдруг Мирон от такой словесной бойни.
Шумно вздохнув, хлопнул ладонями по коленям. Встал с места:
— Ладно вам, — скривился пристыженный. — Многое из того — честно сп***ено у других «философов». И вообще, что было, то было… Главное, что дачу мне ту отдали. Снес я всё к буям собачьим — и построил там комплекс… очуетительный. И, так и быть, уважил деда — сохранил старое название, и даже антураж. Лучше прежнего стало.
— Тогда, кстати, — состроив умный вид, отозвался вдруг Майоров, — к нему Мира и приклеилось.
— А разве не от имени… или от фамилии? — отваживаюсь подать голос я, отчего тотчас Мирашев вздрогнул. Обернулся, бросил затею куда-то свалить. Глаза в глаза со мной. Уставились на меня и остальные.
Рассмеялся вдруг кто-то:
— У него Мира — от войны.
Невольно поежилась я.
— Ни от первого и ни от второго, — внезапно ответил, невольно перебивая предыдущего оратора, Мазуров.
