- Давай помогу, - ухмыльнулся он, даже не шелохнувшись, чтобы взять тяжелую корзину.
- Сама справлюсь, - Эра попыталась его обойти, но он снова стал на ее пути.
- Через неделю, ты, гордая нищенка, будешь в моей власти. Я буду обладать тобой и твоим телом, ты будешь извиваться подо мной, когда я буду насиловать тебя раз за разом.
- Никогда, слышишь! Я лучше убью себя, но никогда не буду принадлежать тебе, презренная тварь! - Эра выкрикнула эти слова прямо ему в лицо, и заметила, какое оно стало злобное. На минуту ей показалось, что он ударит ее, но люди уже стали обращать на них внимание и Ганс не посмел.
- Скоро, - зловеще прошипел он и убрался с ее дороги.
Эра всю дорогу тряслась от страха, даже не замечая, как с каждым шагом корзина становится все тяжелее и тяжелее. Никогда, никогда, - шептала она про себя.
С трудом добравшись до своей поляны, она опустилась на траву, и окунула руки в прохладную воду, давая им отдых. Сегодня, ей надо было перестирать целую гору грязной одежды, и больше откладывать просто нельзя было. Скинув платье, девушка достала из пенька мыло, которое она решила оставлять здесь не тратя время на дорогу домой. Эра стирала, терла, а гора, будто не уменьшалась, это был непосильный труд для любого человека, но только от этой грязной одежды зависят ее судьба. Немного передохнув девушка вновь принималась за дело, когда последняя рубаха заняла свое место на веревке, она не чувствовала ни стертых рук, ни занемевших плеч, будто она вся состояла из одной боли, но зато она справилась до обеда и еще сможет помочь отцу, пока сохнет белье. Ощущение, что на нее кто-то смотрит, снова вернулось и она с ужасом увидела два горящих огонька в чаще леса. От страха, который приковал ее к месту, она была не в силах шевельнуться. Эра испуганными глазами смотрела на нечто, что она не смогла рассмотреть, но вдруг ей послышался, то ли стон, то ли вздох и оно исчезло, будто видение.
- Это мое место… мое, - прошептала Эра себе под нос, но птицы так же пели, также шумела листва, в ее раю снова наступило спокойствие.
Девушка медленно брела домой, руки плетьми висели вдоль тела от усталости, но увидев уже готовую утварь, подсыхающую на лавочке к ней вернулось хорошее расположение духа, тут же показался отец, неся в руке очередную миску.
- Доченька, ты так рано?
- Я решила помочь тебе.
- Разрисовывать можно только завтра, так что отдохни.
- Тогда я приготовлю тебе обед, ты хорошо потрудился.
