Как только он меня не называл меня этой ночью: и красавица моя, и любимая, и девочка моя золотая. Он шептал, что мой запах сводит его с ума, что ни одна женщина в его жизни не доставляла ему столько наслаждения, что я, как глина в его руках, из которой он лепит свою мечту. Прямо-таки Омар Хайям! И без конца, хриплым шёпотом, отари... отари... отари.... Так как это слово я чётко знала, то уловить смысл не составило труда. "Отари" - это звёздочка. Так вот от кого пошло моё прозвище! Подслушивают, значит! Вот банда извращенцев! Так же я поняла, почему ранее, когда "звёздочкой" меня назвал Мелкий, я не догадалась, что значит "отари". Мелкий произнёс другое слово, но с этим же значением, может синоним, а может из другого языка.
Карелл был нежен как никогда, соскучился наверно. От его ласковых слов, которые я уже прекрасно понимала, поглаживаний, сильных рук и жарких объятий, накатила такая волна возбуждения, что когда он, как обычно, всё закончил, я чуть не взвыла. Первый раз за мою сознательную сексуальную жизнь, меня так обломал мужик. Никого и никогда до этого, я так не хотела как его в тот момент. Головой я понимала, что всё хорошо, я веду себя правильно и, возможно, именно пассивность, молчание и страх, с моей стороны, так привлекают атамана. Но как же хотелось в ту минуту, что бы он сделал всё по-нормальному! Я бы не возражала, а потом будь, что будет.
Через пять минут он уже спал, вжавшись носом в мою макушку. Я была в шоке от своих эмоций и медленно приходила в себя. Карелл обнимал меня со спины, а я, слушая его ровное дыхание, вспоминала слова Дайка о том, чтобы не смела даже думать, будто бы могу что-то значить для атамана. Не хотелось в это верить. Совсем не хотелось... после всего.
Прикрыв глаза, я позвала Мозгового. Ответа не было. Позвала снова и услышала раздражённое: "Я уже сплю, и ты спи, потом поговорим". И раскатистый храп. Вот гад! Он в моей голове ещё и храпит! Хорошо, что этого никто не слышит кроме меня. Вот было бы весело - испускающая звонкие рулады, "звёздочка"! На этом я и заснула.
Первой проснулась почему-то я, обычно было наоборот. Карелл лежал на спине, повернув голову в мою сторону. Первый раз я видела его так близко при нормальном освещении. Занавеска была задёрнута, и что происходило в хижине, я не видела. Привстав на локте, я всмотрелась в его лицо. Обращенная ко мне, целая половина, была расслаблена, длинные волосы, без единого седого волоска, разметались по плечам. Сейчас ему можно было дать лет тридцать пять не больше. Несколько небольших морщинок в уголке глаза, высокий лоб, нос с небольшой горбинкой и немного хищные ноздри. Когда не было видно уродливого шрама, выглядел бандитский начальник гораздо моложе: тёмная щетина, красивое мускулистое тело, сильные руки с рельефной мускулатурой, лежащие под головой. А мужик-то брутальный и даже красивый, на мой взгляд.
