В следующем году, во время неаполитанских гастролей Нероназа несколько месяцев до великого пожара, мы читаем о политическом процессе Торквата Силана. Это — вельможа более, чем знатный, — царственной крови: правнук Юлии, праправнук божественного Августа. О братьях его, Л. Юний Силане — первом женихе Октавии, и М. Юний Силане, «золотой овце», обоих, погубленных Агриппиной, говорилось во втором томе этого труда. Полное имя этого третьего Си- лана — Децим Юний Силан Торкват. Он был консулом в 806 году римской эры — 53 по Р. X. — в том самом, когда Нерон, переступив через труп его брата Люция, женился на Октавии. Несчастные Силаны стояли в таком близком и опасном родстве к правящей династии, что представители ее, при каждом политическом замешательстве, почитали не лишним умертвить какого-нибудь Силана в пример прочим. Какое политическое недоразумение вызвало преследование Торквата Силана Нероном, не ясно. Процесс его стоит одиночкой между описаниями празднеств, спектаклей и пиров, заполняющими 32—36 главы XV книги летописи Тацита. Это — внезапный, грозный и скрипучей диссонанс в веселом и стройном scerzo. Смерть его летописец относит на счет злодейской мании Нерона. Однако, почему же одинокая вспышка этой мании, среди общего ровного настроения цезаря на искусство и веселье, обратилась не на кого другого, но именно на Торквата Силана? Почему политическое обвинение, воздвигнутое против него, получило мотивировку, столь подробную и обстоятельную в общих уликах? Обвинительный акт объявлял Торквата тайным претендентом на верховную власть, действующим обычными римскими средствами: он расточил свое состояние на подарки, чтобы сгруппировать вокруг себя партию приверженцев, и теперь государственный переворот для него — единственная надежда поправить свои обстоятельства. Тяжкой уликой против Торквата Силана явилось то — на современный взгляд — пустое обстоятельство, что он имел обыкновение нарекать старших слуг и управляющих своей огромной дворни титулами, взятыми из управления императорского двора: ab epistulis, a libellis, а rationibus etc., — т. е. были у него «заведующий собственной его величества канцелярией», «главнозаведующий комиссией прошений», «министр финансов» и т. п. Тацит не говорит, как квалифицировано было это комическое самозванство римского полковника Кошкарева — подведено ли под lex laesae majestatis, или послужило лишь психологическим подтверждением готовности и охоты чванного в мечтательного Торквата разыгрывать из себя государя. Все его импровизированные министры и главнозаведующие были посажены в тюрьму. Торкват, не ожидая суда, открыл себе жилы. Узнав об его смерти, Нерон сказал:
