Не оставляй меня, о, Боже,
На белом свете одного.
Когда любовь идёт ко дну
И вера ничего не может,
Не покидай надежды, Боже,
Не оставляй её одну.
Мольбы моей не оттолкни,
Пусть век ломает и корёжит,
Тебя я, Господи, не брошу,
Когда останемся одни.
Донецкая иордань
У преисподней тени нет и света,
Из преисподней злые голоса.
Шахтёр, зажав зубами сигарету,
Стоит, где был, и держит небеса.
Пред Богом чист душою и исподним,
По воле, по судьбе ли, по вине,
Идёт огнём крещение Господне
В асфальтовой донецкой полынье.
Трещит земной оси истёртый ворот,
К Всевышнему дончанам по пути
Здесь, на оси земной, стоит мой город,
Земле с орбиты чтобы не сойти.
Венозны тучи предрассветной ранью,
Сдул кто-то пепел ветром от крыла
И над аэропорта иорданью
Белеет голубем БПЛА.
ГОРЛОВСКАЯ МАДОННА
Этим летом солнца слишком много,
Этим летом небо слишком ясное,
Этим летом женщина у Бога
Попросила дочке жизнь прекрасную.
Но случилось так что Божий замысел
Не вместил ее житьишко куцее,
Что ее дочурка оказалася
С нею на пути у революции,
Что снаряд предназначался контре,
То есть «сепаратору и ватнику»,
А головку снес ее ребенку
И разворотил грудину матери.
А ля гер ком а ля гер, любезные,
Подкрутил чуть-чуть наводчик лишнего.
И молитвы ваши бесполезные,
И беда со слухом у Всевышнего.
Александр Сурнин (Краматорск — Луганск)
ПИР
Памяти Геннадия Жукова
Соберутся друзья — грянет пир на весь мир! —
Зашуршат бубенцы да воспляшет смычок
Да завалятся в Богом забытый трактир,
Где в подвале бутылки оплёл паучок
Невесомой вуалью; спугнут паучка,
Все припасы немедля воздвигнут на стол
И по первой нальют, как всегда, для рывка,
А потом — по второй, да вдогонку — по сто,
И гитара, как девка, пойдёт по рукам,
И от песен лихих содрогнётся кабак,
Обратится пирушка в обычный бедлам —
Наливай, мол, да пей! Ни за что! Просто так!
Пей, пока твои руки удержат стакан!
Кто свалился под лавку — того выноси!
Если помнишь хоть что-то — то, значит, не пьян!
Разве могут иначе гулять на Руси?
В придорожной харчевне возникнет кагал.
Все, не слыша друг друга, базарить начнут,
И на радость себе, на погибель врагам
Запоют, да заплачут, да водки нальют,
Чтоб наутро, не помня вчерашний бардак,
Вновь пуститься со змием в лихие бои...
Но — к рассвету какой-то залётный чудак
Прочитает — стихи — и не чьи-то — мои.
И — возникнет божественный свет тишины.
И — лучи упадут сквозь кривое стекло.
И — хмельные друзья, изумленья полны,
Вдруг поймут, что ночное безумье — ушло.
И гитара, как баба, вздохнёт в уголке,
