...Полковник Ерандаков удивился, услышав от сотрудника, что с ним желает увидеться генерал-лейтенант Анненков. Разумеется, эта фамилия ему хорошо известна: после скандального интервью всем газетам 'Андреевский есаул' не мог не попасть в поле зрения контрразведки. Ерандаков отрядил троих самых толковых агентов на постоянную слежку за странным генералом, и целую неделю получал подробные отчеты о том, где Анненков бывал, что делал, и с кем... А на следующую неделю вместо отчетов он получил своих агентов. Живых, хотя и несколько помятых, а к тому же - изрядно продрогших. Их конвоировал из Тосно десяток Анненковских казаков, которые гнали агентов пешком всю дорогу. Конвоиры ничего не сказали, только передали ошалевших филеров охране здания, развернулись и ускакали наметом, расшвыривая в стороны снежные комки. Сами же агенты почти ничего сообщить не смогли: их скрали ловко и профессионально, некоторое время допрашивали в комнатах без окон, причем так, что лиц допрашивавших им разглядеть не удалось. Единственное, чем неудачливые шпионы смогли обогатить родное Управление, оказалась странноватая фраза, несколько раз повторенная казачьим вахмистром перед началом марша Тосно-Петроград: 'Шаг вправо, шаг влево - побег, прыжок на месте - попытка улететь, а конвой стреляет без предупреждения!'
Этих данных явно не хватало, чтобы составить сколько-нибудь разумный портрет странного и строптивого генерала. Попытки же разговорить своих земляков из Георгиевской Особой в 'Донском курене', тоже не дали никаких результатов. Казаки в курене говорили о своем 'атамане' с восторженным придыханием, но не сообщали о нем практически никаких подробностей. Или сообщали подробности такого свойства, что Василий Андреевич только руками разводил.
Из казачьих рассказов следовало, что атаман - сверхчеловек. Ради своих подчиненных дерется почище, чем тигрица - ради своих тигрят. Врагов режет лично, да еще и с какой-то лихостью и даже эдаким удовольствием, а уж сколько он перерезал... Если верить этим рассказам, то немцев скоро и вовсе не останется, если атаман не угомонится! И каждому своему бойцу атаман - покровитель, учитель, защитник, наставник и так далее. Одним словом - отец родной.
Еще одной особенностью Анненкова явились так называемые 'особисты' или 'секретчики'. Генерал-лейтенант организовал у себя в дивизии 'Секретный отдел' - натуральную собственную службу контрразведки, но ни о ее численности, ни о людях, служивших в ней никто ничего толком не знал. Да и сам Ерандаков ничего бы не знал, если бы не получал от этого 'Особого отдела' раз в месяц отчета о проделанной работе. А однажды те же самые неразговорчивые казаки из 'Особой сотни атамана Анненкова' доставили в его службу упакованного в мешок человека. К доставленному прилагались протоколы допросов, перечень известных пленнику явок в Питере, шифровальный блокнот и много еще чего. На сопроводительных документах красовалась подпись начальника штаба Георгиевской Особой, генерала-майора Львова, но Ерандаков четко осознавал: такие дела не делаются без ведома командира дивизии...
