— Ну, а сирги — это тоже «чувство пространства»?
— Сирги — особая каста. Их мало, и роль их значительна. Если определить точнее, это мои дистанционные датчики, скажем, глаза и уши. Потому им и дано великое умение управлять пространством. Пространство — это злая и добрая сила. Ты видел, как оно действует.
— Убивает.
— Лишь тех, кто из-за лени или равнодушия не набрал необходимой информационной нормы. Не набрал — значит, следует перестроить мозг, сменить касту. Требуется, ты бы сказал, лечение.
— Варварское лечение.
— Ты имеешь в виду сиргов? Искривление пространства — это гуманно.
— Откуда они знают, кого перекраивать?
— Я отдаю приказ. Он безукоризненно точен.
— Хороша точность! Я сам чуть было не попал на «операционный стол».
— Я все время следил за тобой. Не мешал, потому что это запрограммировано. Помогать вам узнать и понять стабильность.
— Поймешь ее черта с два, когда я даже не знаю, где нахожусь и что будет дальше.
— Сейчас узнаешь. Не бойся.
Чужой голос в сознании умолк, в растаявшей темноте высветлился зал с длинным рядом кресел, похожих на парикмахерские.
В каждом полулежал раздетый донага гедониец, соединенный таким же парикмахерским «колпаком» с экраном, по которому бежали цветные линии, то кривые, то вытянутые, зигзагообразные и волнистые. Часто их пересекали искры, как желтые молнии. У экранов суетились те же полутораметровые человечки в голубых курточках и темных трико.
— Механическая прочистка мозгов, — подумал вслух Малыш и вздрогнул.
— Она тебя тоже ждет, — сказал кто-то сзади. — Подожди, когда вернемся на базу.
Даже не обернувшись, он уже знал, что Капитан в конце концов все-таки нашел его. Это так обрадовало, что Малыш не смутился ничуточки.
— Как ты нашел меня? — воскликнул он, обнимая товарища.
— Не стоило бы объяснять, — сердито сказал Капитан. — Я же тебя, дурака, знаю. Сразу сообразил, что ты затеял. А как твой излучатель в кабине нашел, бросился назад не задумываясь. Еле-еле к разбору покойников подоспел.
— А дальше?
— Что — дальше? Через зал со «столами», через трубу — и сюда.
— Голос слышал?
— Никаких голосов. Все они немые. А что?
— Ничего. Расскажу после. Давай к выходу.
— А где он, этот выход?
— Найдем.
Они прошли мимо экранов и кресел с покойниками, подлежащими воскресению, как по конвейеру плывущих в мглистую даль, только медленными скачками. Голубокожие у экранов их даже не замечали, словно двигались мимо не люди, а невидимки. Так в роли невидимок они добрались до последнего кресла, пристроились рядом и, по-прежнему незамеченные, мгновенно очутились средь бела дня на детской площадке в Зеленом лесу. Голые гедонийцы барахтались в невесомости и сосали жижицу из знакомых дудочек.
