А вокруг кипела битва. Разделившись на кучки, казаки яростно уничтожали врага, которому не удалось преподнести последний урок французской доблести. Уже отсутствовало то нахальство в лицах отборных конников непобедимой французской кавалерии, уже рубились они не за славный город Париж, а старались сохранить только свои жизни. И эта покладистость на самом деле дерзкого и беспощадного противника вызывала не великодушие к нему, побежденному, а новые приступы бешенства. Зеленую траву окрасили ручьи крови, усеяли головы, руки и другие части человеческих тел, выглядывающие из-под лошадиных трупов. Метались осиротевшие кони, крики раненных перекрывали дикое ржание, а казаки не думали прерывать бойню. Для них только смерть врага имела истинное свое значение.
Дарган поискал глазами приставленного к нему малолетку, среди верховых его не было видно. Тогда он опустил зрачки вниз, но в сплошном месиве плоти разобрать что-либо не представлялось возможным. Он снова поднял подбородок вверх, невдалеке не на жизнь, а на смерть дрался друг Гонтарь. Рослый кирасир, с которым он связался, не уступал тому, которого только что срубил он сам. Видно было, что Гонтарь напрягает последние силы. Рванув уздечку на себя, Дарган направил было кабардинца в ту сторону и понял, что не успевает. Похожий обличьем на озверевшего абрека, казак постарше Черноус метнулся на помощь раньше, он полоснул по кирасирскому затылку лучом сверкнувшей шашкой, а когда тот откинулся назад, словно бритвой отделил ему шею от туловища. В сердцах Гонтарь срезал обезглавленному противнику лишь золотой эполет, не мешкая, оба казака переключились на других кирасир. Прокладывал дорогу к вершине холма сотник Лубенцов, рядом с ним налево и направо короткими вспышками лезвия рубил врагов подъесаул Ряднов, его страховал похожий на сказочного великана дядюка Федул. Все были заняты противоестественным для продолжения жизни делом, но как позже скажет один из русских офицеров — а ла гер комм а ла гер. Никто из терцов не будет знать перевода этому предложению, но все поймут, что так оно и было на самом деле.
Сбив на затылок съехавшую на лоб папаху, Дарган устремился в прорубленный казаками проход, рассудив, что дядюка Назар зазря потеть не станет. Видимо, станичники надумали добраться до вершины холма с белым пятном палатки на ней. Один раз такое было, там, в очищенных от французов просторах России. Тогда во главе с вахмистром Федулом они прорвались к ставке какого-то наполеоновского генерала и взяли его в плен, за что получили по кресту от самого фельдмаршала Кутузова. Главнокомандующий, царствие ему небесное, до битвы за столицу неприятеля не дожил, но врученные им кресты казаки считали высшей своей наградой.
