Эти разъяснения сделали "французскую" грамматику пригодной для русских читателей и она была встречена пользователями весьма благосклонно. Первое издание имело тираж в 5000 экз.; это количество вполне окупало авторский гонорар и позволяло установить на книгу весьма сходную цену — 20 коп. Книги были распроданы за год и последующие издания мы уже печатали тиражом в 10000 экз. Продажа такого тиража в течение года давала магазину доход, покрывавший зарплату одного мальчика. Таким образом к концу 1909 г. мы обладали уже двумя доходными изданиями: словарём Л.Л.Заменгофа и грамматикой Кара и Панье.
Кроме того у магазина уже было два собственных литературных издания: "В тюрьме" Чирикова в переводе нашего выдающегося переводчика К.Беина и Ш-й том сочинений Девятнина, который был отпечатан в Казани и выслан в Москву в декабре 1908 г. Получив его из типографии, я очень пожалел, что печатал его за пределами Москвы, ибо меня не удовлетворили ни бумага, ни внешний вид книги. Кроме того авторский гонорар (300 руб.) очень увеличил цену книги (65 коп.); без гонорара книга стоила бы только 35 коп. Из-за этого книга плохо раскупалась и весь тираж (3000 экз.) распродавался 20 лет. Такие издания рассматриваются коммерческими издателями как губительные для дела, но мы утешались мыслями, что этим изданием мы достигли двух целей: 1) обогатили нашу литературу и 2) немного помогли нашему тонущему в долгах поэту.
К сожалению, эта помощь была слишком мала. В своих письмах в феврале и марте 1909 г. он мне писал: "С 5 декабря я уволен и с тех пор, не получая жалованья, я истратил 300 рублей из тех денег, которые должен был передать идущему мне на смену; мне дали две недели на возмещение недостачи…" И далее: "Моей измученной душе сейчас так плохо, что мне очень трудно даже думать о чём-нибудь другом, кроме как о том, как я к завтрашнему дню найду нужный рубль, чтоб только быть сытым…"
Создалась воистину трагическая ситуация: с одной стороны — потеря должности, с другой — незаконная растрата государственных средств, громада частных долгов и семья из 5 человек! Я хотел ему помочь всем сердцем, но для этого нужны были весь мой капитал и все новые эсперантские предприятия. Я не мог также найти ему хорошую должность. В таком ужасно неприятном положении я не знал, что делать…, когда в апреле или мае в Москву прибыл сам страдалец.
В Москве жила его свояченица, у которой он нашёл временное пристанище. При первом визите ко мне поэт развернул богатую картину оптимистических грёз по поводу его намерений устроить здесь свою жизнь: он сможет много зарабатывать своей литературной работой в редакциях разных журналов и т. д. Одним словом передо мною сидел типичный поэт с богатой фантазией и пустым карманом. Конечно его фантазии обанкротились после первых же попыток найти какую-нибудь хорошо оплачиваемую работу. К счастью, свояченица, как акушерка, имела в Москве много знакомых. С их помощью она нашла для него должность администратора небольшой гостиницы.
