Серебристое марево | страница 7



- Несите в хату, - вполголоса бросил дядька Данила и пошел вперед, к своей мазанке, что белела над обрывом.

Отсюда, с обрыва, я с хлопцами еще позапрошлой зимой спускался на лыжах да так, что дух захватывало...

Данила Резниченко жил одиноко, проводив в армию дочь, чернявую веселую Варьку, которая работала фельдшером в нашей больнице. Жена пасечника давно умерла, я ее даже не помнил. Мы, ребята, побаивались этого угрюмого с виду бородача. Высокий, плечистый, похожий на цыгана, дядька Данила всегда хмурил мохнатые брови и гонял нас с подворья бригады...

Мы втащили свою ношу в сени. Из сеней одни двери вели в каморку, там тускло мерцал огонек коптилки. Рядом с низеньким топчаном, на котором, видно, спал Юрка-Ленинградец, стоял широкий дубовый стол, заваленный мотками проволоки, обрезками латуни, разным металлическим хламом. В каморке остро пахло бензином. Многие сельчане выменивали у немецких водителей бензин: за неимением спичек люди охотно обзаводились самодельными зажигалками.

Наверное, Юрка хранил бензин в глиняной тыкве, стоявшей подле топчана у стены. Рядом с тыквой выстроились с полдюжины разнокалиберных бутылок. На столе я увидел также примус и медный увесистый паяльник. Между кусками проволоки были в беспорядке разбросаны плоскогубцы, отвертки, напильники, всякий мелкий инструмент, к которому я всегда был неравнодушен, так как привык к нему с детства. Отец работал в колхозе кузнецом. Дед тоже был кузнецом, или, как у нас говорят, ковалем. Оттого и фамилия наша Коваленки. Отец ушел на фронт. Через неделю появились фашисты. Вскоре к нам заявился "Тады", сгреб отцовские инструменты, сунул в мешок. "Конфискация колхозного имущества по приказу немецкой власти, - заявил он тетке. - Если ты не согласна, тады я тебя в айн момент заарестую". Тетка плюнула вслед старосте и заплакала. Позже я узнал, что "Тады" пропил в соседнем селе инструмент вместе с мешком.

Пока я разглядывал каморку, Юрка-Ленинградец разжег в сенях примус и накалил паяльник. Присев на корточки перед рацией, сказал мне:

- Ну-ка, посвети.

Я держал коптилку, а он, быстро сняв заднюю стенку металлического ящика, погрузил раскаленный паяльник в хаотическое сплетение проводов. Орудуя паяльником и кусачками, Юрка через несколько минут выудил из нутра радиостанции десятка два деталей. Мне были знакомы лишь реостат и два сопротивления, остальное я видел впервые. Разложив все добро на столе, Юрка смахнул ладонью со лба капли пота и пнул ногой искалеченную радиостанцию.