Сама-то она справится. Только ведь эта парочка представляет собой угрозу для других. Замечательно, окажем услугу этому красивому городу и замечательным людям, которые предоставили ей убежище. Окажем услугу женам, сестрам и дочерям солдат из батальона KFOR…
Качок подскакивает сзади, захватывает шею. Пальцы впиваются под челюсть и за ухо. Сильный захват, болезненный. Рывком девушку затаскивают в подворотню.
— Ну шо, малая, поиграем… — хрипит дружок напавшего.
Лет им по двадцать с небольшим. Имеется даже шанс на социализацию… Ладно, к делу. Время неожиданно замедляется. Вооруженная стилетом небольшая рука бьет словно кобра. Вопль раздастся через секунду, пока что враг не знает, что произошло. Стопа вперед. Конец. Прошло всего две десятых секунды. И хватило. Первый качок потерял руку — Моника отрубила ему ее в локте. Булат без труда режет кость, а хрящевая ткань уступает еще быстрее.
Бычок валяется на мостовой. В панике он пальцами пытается остановить кровь, льющуюся из культи. Перед глазами сейчас у него летают светящиеся пятна. Только лишь теперь он взвыл от боли и шока. Его дружок пострадал не меньше. Удар ногой переломал ему оба колена. Когда же он рухнул вперед, процесс их разрушения пошел до конца. Хана коленным чашечкам, связкам, суставные мешки заполнились кровью. Он тоже дико воет, прямо как зверь.
Моника ставит ему кости и суставы на место, но до конца дней своих неудачливый насильник будет ходить на костылях или вообще передвигаться на инвалидной коляске. Лежачая позиция и принудительное безделье позволят бандюге не раз и не два обдумать всю свою скотскую жизнь… Второй одной рукой много не сделает, ему тоже придется поменять профессию. Причем — радикально…
Холодные, синие глаза глядят на мечущихся на земле врагов. В воздухе вздымается тяжелый, металлический запах крови. Княжна морщит нос. Кажется, что ее волосы даже немного светятся в темноте. Качки с громадным трудом фокусируют взгляды, глядят на девушку. Та не сбежала, до сих пор им угрожает. Мозги, практически лишенные серого вещества, охвачены паникой. Но нет, у зверей не хватает воображения, так что так уж сильно перепугаться они не могли.
— Если хотя бы словечко кому-нибудь пискнете — я вернусь, — предупреждает незнакомка.
Те поняли. Воспитанные на видеоужастиках, они знают, что столкнулись с явлениями, которые их тупые и пустые лбы просто не в состоянии охватить.
Вот теперь следовало бы сплюнуть, чтобы проявить к ним абсолютное презрение, но Моника для этого слишком воспитана; потому всего лишь отворачивается и уходит. Вздох облегчения, а после него вновь болезненный стон. Выть они будут еще долго, пока шум не заинтересует проезжающий полицейский патруль.
