Предстояло перейти проезжую дорогу и спуститься к береговому скату, куда с минуты на минуту должна была подойти шлюпка с "морского охотника".
Жуков едва ступил на дорогу, как тотчас отпрянул в кусты.
- Назад, - предупредил он.
Мы залегли у обочины. И вовремя. На дороге появился большой обоз, сопровождаемый конной охраной. При виде его "язык" снова попытался вырваться. Пришлось потуже связать ему руки и заткнуть рот кляпом из полотенца.
Вынужденная остановка задержала группу. Спустились к воде, когда время встречи с катером уже истекло. На всякий случай послали в море условный сигнал, но, не получив ответа, отошли от берега. Уже издали увидели кинжалообразные полосы прожекторных лучей. Они беспорядочно метались по морской глади, перекрещиваясь, разбегаясь в стороны и вновь собираясь в ослепительно-белые пучки.
Вот в свете луча появилось отдаленное очертание маленького суденышка.
- "Морской охотник", - взволнованно сказал Борис. - Наш.
Катер резко отвернул в сторону, но кинжал прожекторного луча буквально вцепился в него. Ударила вражеская батарея. Разрывы снарядов вздыбили фонтаны воды у бортов катера. "Морской охотник" рванулся вперед, сделал замысловатый поворот и исчез из поля зрения. Прожекторы еще ожесточеннее зашарили по морю, но схватить катер своими щупальцами так и не смогли.
Невыносимо медленно тянулось время. В ожидании следующей ночи мы укрылись в лесной поросли. Продукты кончились. Намокшую одежду дубил пронизывающий морозный ветер. Борис Жуков все время поглядывал на пленного офицера. Тот отчаянно мерз в своем тонкосуконном мундире.
- Еще окочурится, - с сожалением вздохнул Жуков и накинул на пленного свою плащ-палатку.
Видимо, вспомнил недавний случай с недожившим до допроса "языком".
С наступлением ранних сумерек мы отправились в резервную точку встречи с катером. Он появился в назначенное время. На его борту сразу заметили поданный разведчиками сигнал. К берегу подошла шлюпка.
Погрузились. "Морской охотник" достиг базы и ошвартовался у знакомого причала.
Еще одна вылазка во вражеский тыл окончилась благополучно. Люди отправились на отдых, чтобы с новыми силами выйти по приказу командования в ночное море.
Школа мужества
Помнится, однажды мы, молодые политработники, затеяли дискуссию о мужестве. Затеяли не преднамеренно, а как-то случайно. Говорили о боях, о подвигах советских воинов. Кто-то высказал мысль, что совершить настоящий подвиг под силу только человеку волевому, особого склада, не похожему на остальных. Спорили долго, до хрипоты. Нашлись даже люди, отрицавшие сознательное проявление героизма в момент одновременного действия в бою целого подразделения. Выходило так, что, мол, массовый подвиг совершается не всегда сознательно, а скорее всего является результатом общего порыва, когда масса людей сливается как бы воедино и действует, стараясь не отстать от товарищей по оружию. Смешное, примитивное рассуждение. Каждый день общения с боевыми разведчиками все более и более убеждал меня в том, что подвиг, хотя обычно и совершается молниеносно, требует длительной предварительной подготовки. Собственно, сам подвиг - лишь результат, апофеоз повседневного воспитания мужества в характере, в образе мышления человека. В этом больше сомневаться мне не приходилось. А как же тогда боевой порыв? Конечно, его власть над человеком огромна. Но только над тем, который созрел для подвига, научился сознательно и беззаветно подчинять свои чувства и волю интересам коллектива, правильно выбирать свое место в общем деле.
