И снова потекли дни и недели напряженной работы. Однако месяц спустя каких-либо новых идей по коренному изменению схемы установки не появилось. Ольга поправилась и вернулась на работу, но, как показалось Илье, она изменилась. Он не понимал, в чем именно, но какие-то смутные ощущения нет-нет, но посещали его. Глядя порой на Ольгу в лаборатории, он ловил себя на мысли, что она стала другой, вялой, не было той прежней легкости. Казалось, что всё её движения, взгляд — другие. Он не мог понять, в чем именно эти отличия, да и есть ли они вообще, или это всего лишь причуды его воображения, но что-то всякий раз возвращало его к этой мысли.
В одно из воскресений, когда на улице была чудная погода, Ольга предложила мужу прогуляться. Они вышли из дома и направились к пруду, который располагался в конце улицы. По водной глади плыло несколько уток, явно ждущих, что кто-нибудь кинет им кусочек хлеба. Ольга облокотилась о перила, ограждающие с одной стороны пруд, и произнесла фразу, которая насторожила Илью.
— Илюша, тебе не кажется, что я изменилась?
— Ты? С чего вдруг?
— Так, сама не знаю. После болезни мне кажется, словно я… — она никак не могла подобрать нужное слово, и когда, наконец, нашла подходящее, произнесла, — зомби.
— Кто!? — удивленно переспросил Илья.
— Не знаю, может это всё глупости, но мне порой кажется, что я какая-то другая. Что-то хочу сказать, сделать, а внутренний голос шепчет — стоп, не надо.
— Может быть, это остатки отравления, которое у тебя было? — осторожно спросил Илья.
— Не знаю, возможно, но меня это тревожит. А ты не замечаешь во мне изменений?
— Ну, — стараясь не разволновать супругу, начал было Илья, но та его резко остановила.
— Говори как есть. Мне нужно понять самой, причуда это, или действительно что-то есть.
— Я не знаю, но иногда мне кажется, что ты… в чем-то права.
— Вот. Значит, действительно что-то есть, — она повернулась, встала спиной к перилам, посмотрела на мужа, — Что хочешь обо мне думай, но всё это странно.
— О чем ты?
— Мне ведь так толком и не объяснили, чем я отравилась. Если это не пищевое отравление, то что? Мне даже не дали выписку из истории болезни, хотя я и попросила. Ответили, что у них не заведено давать на руки какие-либо истории болезней. Снова какая-то недосказанность и секретность. Скажешь, что это пустые страхи? Может быть, но почему именно со мной эта история? И заметь, она произошла сразу же, как я завела с тобой разговор о проекте применительно к военным целям.
