— Здесь читай! — сказал Черненко, а сам, чтобы не мешать, вышел в комнату отдыха.
Это было заключение военной прокуратуры СССР, направленное в адрес ЦК КПСС. Черненко, будучи завотделом ЦК, обязан был с ним ознакомиться первым.
В документе скрупулезно перечислялись все прегрешения министра внутренних дел: и то, что он захапал в личное пользование несколько служебных «мерседесов», и то, что не брезговал забирать к себе домой и на дачу, а также раздавать ближним родственникам, арестованные милицией вещественные доказательства и конфискованные произведения искусства и антиквариата… Но и это далеко не все, о чем говорилось в этом документе.
Помню меня поразили два факта — это организация подпольного магазинчика «для своих», в котором реализовывались те арестованные вещи, которые не глянулись самому шефу «над всей милицией»; и то, что члены семьи Щелоковых были замечены в обмене в банках огромных сумм в потертых, захватанных, довольно ветхих рублях…
Я понял это так, что Щелоков и его семья не гнушались деньгами, которые следователи ОБХСС вытряхивали из чулок и закопанных в землю бидонов своих «криминогенных подопечных». Деньги, изъятые в «теневой экономике» у созревших раньше перестройки «цеховиков» и «рыночных воротил», менялись на новые более крупные купюры, обращались в личный доход и без того не бедного министра. Как в пословице: «Вор у воров дубинку украл»…
Кем же был Щелоков накануне Пленума? Генералом армии, но уже не на министерском посту, а в инспекторской группе Министерства обороны СССР. Эта инспекторская группа в шутку называлась «райской». Попавтуда кто раньше, кто позже пенсии, генералы не обременялись никакими служебными обязанностями, а прикреплялись ко всем мыслимым и немыслимым благам — пайкам, денежному довольствию, специальному медицинскому обслуживанию… Из этого «рая» генералы обычно попадали в рай поднебесный. То есть прекрасно жили до самой смерти!
Попал в этот «отстойник» и Щелоков. И жил безбедно до самого Пленума. А тут следствие андроповское продолжается, вопросы всякие неудобные задает, обыски грозит проводить…
Щелоков решается обратиться в ЦК!
А к кому?
Естественно, ко второму человеку в партии — начальнику Секретариата (знакомому с молдавских молодых времен) — Черненко.
Разговор в кабинете с глазу на глаз продолжался у них несколько часов. О чем они там говорили, я не знаю. Но выход Щелокова из кабинета Константина Устиновича вижу так отчетливо, как будто это было вчера. Столкнулись мы с ним в приемной нос к носу лишь потому, что Черненко решил пока зать мне его «живьем» и вызвал в кабинет тоща, когда тот еще не ушел.
