Его босые ноги плюхают по асфальту, словно привязанные тяжеленными гирями. На плечах
тонкий халат. Я думаю, нам повезло. Думаю, Ари все подстроила, ведь она всегда была
ненормальной, и, скорее всего, собой пожертвовала с определенной целью, но я не уверен. На
самом деле, я не знаю, что и думать. Это чертовски раздражает. Брат восстал из мертвых! А в
больнице никто и глазом не моргнул. Он плетется со мной рядом, но утром я лично следил за
тем, как его уносили в черном мешке. Мы сидели в морге, отец молчал, а на стене, издеваясь,
стучала секундная стрелка. Но теперь это вымысел.
Ничего этого не было.
Хэрри жив. И наплевать, что почти на каждом шагу он спотыкается и передергивает
плечами. Наплевать, что он молчит, что отвечает на мои взгляды неуклюжим мычанием. Я смогу
заснуть сегодня ночью, и я буду знать, что совсем рядом он слюнявит подушку.
Родители тоже смогут заснуть. А точнее – проснуться, чтобы на самом деле закрыть глаза, а
не пребывать в темноте с открытыми.
Я открываю Хэйдану дверь, сам оббегаю капот и потираю пальцами глаза. Я давно не
отдыхал нормально. Как же мне осточертело влипать в неприятности. Люди хотят вкус жизни
почувствовать, но, правда в том, что вкус - горький. Жизнь приятной не бывает. Да, она либо
пресная, либо кислая, которую не терпится выплюнуть. Так что не стоит мечтать о том, что нам
не по силам. Проще жить в обычном мире с обычными проблемами, чем не сидеть на месте, понимая, что в любой момент можешь подохнуть. Это только звучит так интересно и
завораживающе. Но хватает пяти секунд нестерпимой паники, пять секунд не просто страха или
испуга, а ужаса, от которого мурашки не по коже бегут, а под кожей, и уже не тянет
геройствовать, не тянет к приключениям.
Мы едем молча. Я смотрю на Хэрри, он смотрит в окно. Собственно, что сказать – не имею
понятия. Сжимаю в пальцах потертый руль и киваю:
- Все будет в порядке. – Киваю еще раз. – Мы разберемся.
Не знаю, кого пытаюсь поддержать. Наверно, Хэйдана. А, может, себя, а, может, мне хочется
верить, что Ари – эта рыжая заноза в заднице – тоже меня услышит.
В какой-то момент я вспоминаю лицо светловолосого мужчины, что увел Ариадну в глубину
леса, вспоминаю его красные глаза. И я не пугаюсь. Я никак не могу понять, даже принять, что
видел Дьявола. Ужас внушало лишь осознание того, что Ари больше меня не помнит, что она
