чего-то была нужна. Возможно, загвоздка в ее даре.
- И все же, – встревает старшая Монфор, отпивая горячий напиток, – Мэтт, ты точно
понимаешь, с чем тебе придется столкнуться? Может, стоит поговорить об этом.
- О чем?
- Об Ари.
Откладываю вилку и протяжно выдыхаю, так как уже ужасно устал от нравоучений.
- Мы уже все сто раз обсуждали.
- Да, но теперь Ариадна здесь, и, возможно, ты не до конца осознаешь, с чем имеешь дело.
Я просто хочу, чтобы ты помнил – Ари больше нет. Пока что нет. Она убила вашего директора, и
она продолжит убивать тех, кто причинил ей когда-то боль.
- Ари не могла сделать этого. Я имею в виду, она не могла убить Барнетта.
- Могла.
- Вы говорите так, будто вам абсолютно наплевать на нее.
- Я отдам жизнь за Ари! – Вспыляет Норин Монфор. – И хочу вернуть ее не меньше твоего,
мальчик, но ты наивен. То, с чем нам предстоит столкнуться не просто Ари, это ее темная
сторона. И она способна на все. Запомни это и будь готов к тому, что эта сторона захочет тебя
убить.
- Посмотрим. – Я вновь возвращаюсь к еде и дергаю уголками губ. Мне почему-то не
терпится опровергнуть слова этой женщины. Я верю, что как только я увижу Ари вживую, я
смогу поговорить с ней, смогу достучаться до нее. Она всегда была невероятно упрямой, но
между нами была связь. Может быть, и сейчас эта связь спасет нам жизнь.
На следующее утро в школе творится что-то жуткое. Ученики бегают по коридорам, вопят с
блестящими глазами о смерти Барнетта и наслаждаются новыми сплетнями, что на мой вкус –
отвратно. Я терпеть не могу тех, кто постоянно болтает о вещах, их отнюдь не касающихся, но
жители Астерии вечно славились слишком длинными языками. Уроки так и не начинаются, расписание снимают с информационной доски. Всех зазывают в зал, где учителя собираются
сказать прощальную речь о прекрасном человеке – нашем директоре.
Признаться, меня раздражает, что нас насильно заставляют идти на собрание. Да, все это
больше походит на дешевый спектакль; подростки, рвущиеся на первые ряды, хотят не помянуть
человека, а узнать подробней о том, сколько крови размазалось по деревянному покрытию, и как
глубоко ему воткнули нож в глотку. Дикость.
Мы с Хэрри садимся почти в самом конце. Он выглядит уставшим, постоянно робко очки
поправляет и на руки свои пялится, словно пытается там увидеть что-то особенное. Я слышал, как он опять кричал среди ночи, правда, когда я подорвался, он уже успокоился и принялся спать
