Хреновинка [Шутейные рассказы и повести] | страница 137

— Чей это козел? — сердито пыхтя, спросил с дерева усатый рабочий.

— Вавилина, кулачок такой, — ответил не видимый из гущи веток голос.

— Какая черносотенная животная! — воскликнул с крайней березы безбровый беленький кларнетист, слизывая кровь с руки. — Что твой Пуришкевич.

Козел повернулся, привстал на дыбочки и съел березовый листок. Усатый рабочий пересел двумя сучками выше и спросил:

— А что он, дьявол, по деревьям не лазит у вас?

— Нет, такого примеру не было, — ответил сосед по березе, старик Пахом. — Он, бог с ним, ужасти до чего не любит, ежели народ собирается гуртом.

— Какой же, это, к черту, митинг… — возмущенно плюнул усатый. — Надо слезать.

— Попробуй, слезь… — предостерегающе возразил старик. — Ему, бог с ним, как взглянется. Эн у него рожищи-то… Васька, Васька, хочешь покурить?

Козел проблеял и понюхал воздух. Дед Пахом, дымя трубкой, полез вниз:

— Васька, на, на…

Козел подбежал к дереву и опять привстал на дыбочки. Дед сказал: «Господи благослови» и тяжело спрыгнул прямо на козла. Васька вежливо посторонился и, сладостно чмокая губами, потянулся к трубке. Люди на березах засмеялись.

— Слезавай! — весело крикнул дед, задрав вверх густую бороду. — Слезавай… Осмирел.

Все поскакали на землю. Прибежал Вавилин с веревкой, накинул на Васькины рога петлю, потащил домой. Козел упирался. Пришлось наскоро прикрутить его к дереву. Начался прерванный митинг.

В конце митинга, пред тем как пойти угощаться и раздавать дары, комсомолец Ковалев из желания угодить гостям настойчиво требовал тут же, на месте, расстрелять козла, как ярого черносотенца, ненавидящего толпу и красный цвет.

— Он в День Парижской Коммуны демонстрацию, чертов дьявол, разогнал… Он заодно со своим хозяином, кулачком Вавилиным, который распинался, как бедный, напуская, в общем и целом, политический туман.

Шефы, снисходя к юной горячности комсомольца, разумеется, ради шутки поддакивали ему:

— Конечно, несознательность надо пресекать в корне… Мы поддерживаем козлиный расстрел…

Васька стоял смирно, слушая речи покорно и внимательно.

— Расстрелять! — раздались молодые в разных местах крики. — А хозяина его в чижовку!

Деду Пахому стало жаль Ваську.

— Конешно, пролить невинную кровь недолго, — сказал он, оглаживая пахучего козла, — только это ни к чему, товарищи. Он — животная с понятием: и лошадей наших стережет, и козлих без внимания не оставляет— алименты все-таки идут, его и нечистая сила побаивается. Да и стрелять-то нечем. Чем стрелять-то будете? Лопатой, что ли? Ни одного ружьишка на всю деревню нет.