Перджи крикнул вдогонку:
— Хьюз, черт возьми, ты что — хочешь, чтобы я психанул по-настоящему?
Грофилд вдруг вдвойне остро ощутил присутствие всех этих собак, снующих между тем местом, где остался Перджи, и «джавелином». Нужно ли доводить Перджи до бешенства? Нужно ли им торговаться с человеком, у которого столько собак? А что, если он прикажет собакам не выпускать покупателей, пока они не согласятся на его цену? Грофилд сунул руки в карманы, не желая, чтобы его пальцы случайно угодили в пасть одного из крутившихся рядом псов.
Перджи окрикнул Хьюза второй раз:
— А ну-ка, стой, где стоишь, черт бы тебя побрал!
Хьюз встал, повернулся и посмотрел на Перджи.
— С тобой всегда было трудно торговаться, Перджи, — сказал он. — Но никогда еще я не слышал от тебя такого отъявленного вранья. Тысяча двести долларов! Господи, даже моя трехлетняя дочь в это не поверит!
Грофилд посмотрел на него. Трехлетняя дочь?
Перджи вдруг ухмыльнулся:
— Эх, Хьюз, до чего же ты тупой ублюдок! Да, я много раз тебе врал...
— Значит, не так явно, — сказал Хьюз. — Слушай, давай не будем распалять друг друга, я даю восемьсот.
— Ты даешь тысячу сто, и никаких больше споров! — решительно прервал Перджи. — И не говори мне про тысячу, потому что тысяча двести — это моя последняя цена.
Хьюз посоветовал:
— За тысячу двести ты можешь закрасить на дверцах имя его чертова владельца.
— Тысяча двести — за такой, какой он сейчас есть!
— Я уйду отсюда, Перджи.
Грофилд посмотрел на Хьюза искоса, и профиль у Хьюза при этом был неумолимым и злым. Тут не возникло никакого сомнения: Хьюз — сумасшедший и готов был уйти, как бы ни был хорош грузовик.
Перджи с минуту молчал, и Грофилд, вглядываясь в него, видел, что тот вот-вот разозлится по-настоящему. Грофилд ждал, зная, что разумнее будет не влезать в это дело, однако надеясь, что кто-то из них в конце концов откажется от своего ультиматума. Будет поистине глупо, если им придется прождать в Сент-Луисе лишние пятнадцать дней из-за отсутствия грузовика, притом что сейчас на этом самом месте стоял очень приличный грузовик.
В конце концов, Перджи вздохнул, покачал головой, повел своими могучими плечами и сказал:
— Я, черт возьми, не вижу никакой причины для расстройства. Какого дьявола — если я не могу чуточку уступить, зачем мне вообще заниматься бизнесом? Для тебя я прысну немного краски на эти дверцы.
— Темно-зеленой, — попросил Хьюз.
— Ну, может быть, она не будет точно такая же, тютелька в тютельку, — сказал Перджи, — но я подберу самую близкую по цвету из того, что у меня есть.
