— Что ты от него хочешь, он ведь пустой. Ты ведь знаешь, такой грузовик порожняком не гоняют.
— Полагаю, он стоит не более пяти сотен, — небрежно бросил Хьюз.
— Пять сотен? Да ты в своем уме? Хочешь, чтобы я даже своих денег не вернул?
— Мне доводилось тебе кое-что продавать, — напомнил Хьюз. — Я знаю, сколько ты способен дать своих денег. И тут ты заплатил каких-нибудь полторы сотни за этот...
— Хьюз, ты круглый дурак! Да кто это согласится продать такой грузовик за сто пятьдесят долларов?
— Люди, которые привезли его тебе, — сказал Хьюз. — Которые сделали свои деньги на его содержимом. Все, что им было нужно, — это спокойное место, чтобы его разгрузить и не бросать где-нибудь на обочине — так чтобы полицейские не подобрали его и не обнаружили чьи-нибудь отпечатки пальцев, или пуговицу от пальто, или еще какую-нибудь улику. Я же тебе сказал, мне доводилось продавать тебе кое-какое барахло. Так вот — ты заплатил за грузовик сто пятьдесят. Если ты разберешь его, продашь те части, какие сможешь, и выбросишь в лом остальное, может быть, и выручишь за него сотни три.
— Еще одна дурацкая идея, — рассердился Перджи, пытаясь держаться высокомерно, но только еще более раздражался. — Да под одним только капотом больше чем на три сотни!
— Но зато мы избавляем тебя от хлопот, — сказал Хьюз. — Тебе вообще не придется над ним трудиться, тебе не придется держать у себя детали, тебе не придется делать ничего, кроме как провести пять минут здесь в приятной беседе со мной, и ты сделаешь на этом прибыль более чем двести процентов. Не так уж плохо.
— Я назвал свою цену! — Теперь у Перджи был такой тон, будто его оскорбили.
— Но ведь ты и не рассчитывал на такую сумму, — сказал Хьюз. — Это было так — для затравки. Но день уже подходит к концу, дорога у нас дальняя, так что я, пожалуй, сразу перейду к разумной цене. Пятьсот. Это мое последнее слово!
— А теперь послушай, — остыл немного Перджи. — Ты мой давний клиент, ты мне нравишься, и я знаю, что тебе нравится этот грузовик. Так что я делаю тебе скидку. Я заплатил за этот грузовик тысячу двести и уступлю его тебе за полторы тысячи. Ну что, это ведь справедливо?
— Да брось ты, Перджи! Не платил ты таких денег, и мы оба это знаем. Ну зачем говорить такие вещи?
— Да я бы не говорил, не будь оно так на самом деле.
— Тогда на моей памяти это первый раз, когда ты взял грузовик, а я не могу его купить. Пойдем, Грофилд. — Хьюз направился к «джавелину», и Грофилд пошел рядом с ним.
