— Вахтенный! — рассердился командир. — Кто оставил за бортом швабру? Что это за порядки на военном корабле?!
Сейберт, стоявший рядом, одобрительно кивнул головой:
— Так его, Володечка! Вставь ему фитиль! Расправься с ним по всей строгости морских законов! Покажи, что ты командир!
Володя широко открыл глаза. Он никогда не мог понять, каким тоном нужно отвечать Сейберту. На этот раз он вдруг решил рассердиться:
— Я лучше тебе покажу, что я командир. Убирайся с мостика и не путайся под ногами!
— Есть, есть. — И Сейберт, отряхиваясь, сбежал на спардек.
Володе хотелось, чтобы все видели, как он удачно поддержал свой престиж, но вахтенный начальник и сигнальщик зачем-то ушли в рубку, рулевой не оторвал сонных глаз от картушки, и море до самого горизонта было пусто. Командир стоял один в центре огромной сияющей вселенной и нуждался в обществе. Медленно спустившись с мостика, он прошел к сидевшей на плетеных креслах спардека-комиссии.
— Он меня уничтожил, — мрачно сказал Сейберт, указывая на него пальцем.
— Ты должен понимать... — снисходительно начал Володя.
— Правильно! — Сейберт вскочил. — Я понимаю... Граждане, знаете ли вы, почему он такой гордый?
— Не знаем, — ответил Веткин.
— Его предками были те самые героические балаклавские греки, которые не испугались гнусного деспота Николая Первого. Он крикнул их батальону: «Здорово, ребята!» — а они не ответили. Они были не ребятами, а капитанами — так они ему и сказали. Они командовали шлюпками, а Володечка уже капитанствует целым пароходом.
— У него капитанская походка, — поддержал Болотов.
Володя откашлялся и ушел. Он кипел негодованием против легкомысленной комиссии Судоподъема, но, уважая в ней начальство, высказаться не решился.
Может, лучше было бы, если б он решился, и наверное было бы лучше, если бы Шурка Сейберт его не обидел. Сколько раз писатели доказывали своим героям, а заодно и посторонним людям, что ничтожные причины могут иметь самые неприятные последствия.
Володя вернулся на мостик. На мостике член комиссии Вячеслав Казимирович Чеховский разводил руками.
— Странное дело. — Он говорил пришепетывая, и Володя от его голоса стиснул зубы.
— То есть?
— Рулевой у вас катается на курсе, а картушка путевого компаса стоит на месте. Взгляните на кильватерную струю!
Володя тяжело задышал. Дальше терпеть он не собирался:
— Если я нахожусь в оперативном подчинении у председателя комиссии Судоподъема, то это еще не значит, что всякие члены комиссии могут вмешиваться в управление моим кораблем!
