И вот, гонка началась. Как только машины тронулись, температура воздуха, показалось Мехмету, поднялась разом на несколько градусов, превращая стадион в парилку для истинных любителей. Солнце показывало себя как самое что ни на есть летнее, но на кончиках лучей несло осень. Фрэнк без остатка растаял в атмосфере стадиона, Мехмет же, как морская соль, медленно растворился в ванне своих эмоций. Осень проглядывала отовсюду, хоть и очень тщательно это скрывала. Мехмету чудилось, что ее желтизна отсвечивала даже у него в волосах. Небо ярким голубым лоскутком прикрывало наготу стратосферы, но если бы кто-то осмелился сорвать этот кусочек воздушной ткани, он бы увидел, что и цвет стратосферы – желтый.
Мехмет вдруг вспомнил одного музыканта, который приезжал на гастроли в желтых ботинках. Какой-то экстравагантный австриец, никогда не снимавший бабочки – по слухам, даже в кровати. Он чудесно играл на скрипке, но все-таки совсем не так нежно, как Хотидже. Дже…
Дочери Мехмета было уже почти пять лет, и он любил ее, но… на расстоянии. Когда он приходил домой, Марта всегда была рядом с Дже. Он успевал только нежно провести двумя пальцами по ее светлым локонам, а затем отправлялся на кухню, поглощать ужин. Когда он заканчивал вечерние дела, то обычно обнаруживал, что Дже с мамой уже крепко спят в ожидании следующего утра, и ему ничего не оставалось, как присоединиться к ним.
В парки развлечений и прочие увеселительные места они почти не ходили – Марта говорила, что Дже слаба здоровьем, и такие поездки могут ей повредить. Мехмет верил (и, конечно, в полном соответствии с представлением о мужчинах как лентяях, не проверял). В общем, он был не из тех, кто любит и умеет заглядывать близким в душу, вытаскивая оттуда золотые крупицы истины. Его устраивало тихое спокойствие быта по-американски, с вечно улыбчивыми соседями и барбекю по выходным. В целом, ему не на что было жаловаться. Все было по-ночному тихо. По-ночному…
Над стадионом уже смеркалось. В такие минуты было особенно легко спутать лето с осенью. Насмотревшись на идеально скроенные гоночные машины, зрители начали заползать в свои усталые от долгого ожидания автомобильчики – старые, потрепанные, купленные в кредит. На этом фоне автомобиль Фрэнка выделялся. Черный, отполированный, вытянутый, он, как отдельная, ни на что не похожая планета, словно висел над асфальтом, а за рулем восседал, опрятно одетый, личный водитель хозяина машины Сэм.
