– Ну ты, вообще, кукушку отпил, – Саныч зачем-то посмотрел на наручные часы. – Мы за что пили?
– За что? – Петруха взялся за ручки тачки, пытаясь приподнять их.
– За всё, – заржал Саныч. – За де-е-ень…
– Рождения? – кивнул вопросительно Васька.
– Хренения, – Саныч пнул его по ребрам. – У кого день рождения?
– У кладовщика нашего – Серафима Ивановича, – уверенно поддержал друга Петруха.
– Когда? – обескуражился Саныч.
– В воскресенье, кажись, будет, – Васька сосредоточенно смотрел на свой бычок.
– Заранее нельзя, – уверил всех Саныч. – А первый тост за что был?
– А ты помнишь? – уважительно заглянул ему в глаза Васька.
– А то! – Саныч приосанился, подняв кверху указательный палец. – За день международной солидарности. Кого?
– Кого? – Петруха открыл рот, пытаясь сосредоточиться.
– Трудящихся, кулёма, – Саныч надвинул козырек кепки ему на глаза. – А с кем?
– Что с кем? – тупил Васька.
– Солидарности с кем? – терпеливо спросил Саныч.
– С неграми в Америке, – выпалил Петруха.
– Не угадал, браток, – Саныч укоризненно попенял ему пальцем. – С трудовым крестьянством, то есть с нами.
– И что? – Васька взялся за вторую ручку тачки.
– А то! Где мой портфель? Вот он, – Саныч, покопавшись недолго, вынул свернутое квадратом полотнище. – Петруха, древко есть?
– Древко? Найдем, – Петруха отломал грабли с черенка, протянув его Санычу. – А это что у тебя?
– Знамя, – Саныч развернул красное знамя с серпом и молотом в углу. – Счас пойдем на демонстрацию.
– О, пошли! – обрадовался Васька. – Я, заодно, за хлебом заскочу.
– Нет, – Саныч покачал кукишем у Васькиного носа. – Пойдем к Степановым. У них дочка из города зятя привезла. А он работает где?
– Где? – эхом отозвался расстроенный Васька.
– На заводе, – подытожил Саныч. – Вот и будет солидарность рабочего класса с трудовым крестьянством.
Вечерело. По главной улице деревни, мимо сидящих на лавочках у заборов аполитичных обывателей, твердой поступью, чеканя строевой шаг, поднимая сапогами вековую пыль, шествовал Саныч, держа наперевес черенок от граблей с привязанным к нему кое-как красным флагом. За ним, то и дело сталкиваясь плечами, Васька и Петруха катили тачку с бессознательным Карасем. Над деревней торжественно, но нестройно неслось: «Мы наш, мы новый мир построим. Кто был никем, тот станет всем!».
КОЛБАСА С КРУЖОЧКАМИ
– Десять, пятнадцать, шестнадцать, восемнадцать, девятнадцать.
– Мам, – Настя тянула за локоть. – Ну, ма-ам, кушать хочется. Очень.
– Сейчас, доченька, подожди еще минутку, – Оля сжала ладонь с мелочью. – Сосчитаю денежку, и купим поесть.
