Это была самая обычная полоса, начерченная самой обычной белой краской. Не было в ней ничего загадочного, таинственного или угрожающего. Но… но то, как она делила тротуар на две неравные части, с какой непререкаемой уверенностью она это делала…
Муравей, спасавшийся от дождя, добрался до черты. С замиранием сердца Глеб ждал, когда насекомое зайдёт на линию и минует её. Но маленький чёрный трудяга словно почуял что–то: он замер на мгновение у самого края, а потом повернул и посеменил вдоль полосы.
— Вот как! — выдохнул Глеб.
Муравей забрался на листок, валявшийся у черты — лист аналитического отчёта, выпавшего из папки Глеба. Чёрные строки, оставленные струйным принтером, расплывались по бумаге мутными кляксами — дождь превращал анализ деятельности фирмы за целый месяц в нечто расплывчатое, несуществующее. Наверняка он был против статистики и заодно с чертой.
— Человек покончил с собой, а вы тут сидите, — произнёс кто–то над его головой, — бумажки разглядываете.
Глеб поднял голову. Толстая женщина, строго поджав губы, смотрела на Глеба неприязненно и сердито. — Вот потому так и живём, что всем друг на друга плевать.
— Я не знал же, — попытался оправдаться он.
— Так по сторонам смотреть надо, а не мусор разглядывать. Уж убрали бы тогда хоть, — недовольно сказала она и пошла дальше по своим делам, держась от черты подальше.
Глебу почему–то вспомнился старый мультик «Ёжик в тумане».
Внемля наставлению недовольной женщины, он огляделся по сторонам и действительно увидел самоубийцу.
Довольно грузный мужчина сидел на газоне, под тополем. На шее его видна была петля и болталась оборванная верёвка, вторая часть которой свисала с тополиной ветви — лопнула, видимо, не выдержав тяжести. На груди самоубийцы покоился небольшой плакатик, к которому приклеена была фотография участка тротуара с разделяющей его чертой. Надпись ниже гласила: «Меня вычеркнули».
Глеб не успел осмыслить увиденное, когда заметил ещё одного, точно такого же самоубийцу (только без лишнего веса и одетого иначе) под другим тополем. Под третьим прикорнула худенькая девушка в очках. Её тоже вычеркнули.
«А–а… — с облегчением подумал Глеб, — похоже, ребята акцию протеста проводят».
Его мысль подтвердилась, когда четвёртый «труп» ожил, чтобы попытаться раскурить под всё усиливающимся дождём сигарету.
«А ведь я совсем на работу опоздал, — с тоской подумал Глеб в следующий момент. — И меня, пожалуй, тоже сегодня вычеркнут. Из штатного расписания».
