Повисла пауза.
— За что?!
— Ни за что. Я их для этого создал.
Карр помолчал.
— Ты любишь их всех? — наконец спросил он тихо.
— Да.
— Даже тех, кого ты уничтожил за их безобразия? или собираешься это сделать?
— Да.
— Но…
— Позволь мне объяснить тебе, — Карр закрыл рот и оставил вопрос невысказанным. — Представь, что ты задумал построить здание. Есть у тебя его план, или нет — в данном случае неважно. Когда ты возвел фундамент, ты еще можешь, увидев ошибку, перенести его на более удобное место, хотя это уже не так легко, как просто указать в землю пальцем. Пока ты возводишь на заложенном тобою фундаменте главные, несущие стены, ты также можешь многое изменить, сделать их выше или ниже, но это еще немного труднее. По мере того, как ты начинаешь заниматься внутренними покоями, желобами для слива воды и нечистот, покрывать все здание черепицей — вносить всякие изменения становится все труднее и труднее, но самое главное — что делать это возможно, только отсекая и выбрасывая неудачные и испорченные детали, заменяя их новыми, годными, а иногда — оставляя так, безо всего. И по мере того, как ты все дальше и дальше совершенствуешь свое здание, всякого рода переделки неудачных или недоброкачественных деталей становятся все труднее, и с каждым шагом еще труднее, пока не делаются уже совершенно невозможными. Обычно тогда и говорят, что работа достигла совершенства.
Заметь — ты в любой момент можешь внести какие тебе угодно изменения даже в фундамент, или кладку несущих стен, ты вполне волен в этом, и никто не может тебе помешать, но для этого — тебе придется сперва разрушить все здание, все, что ты успел построить к тому времени. Это — знаешь ли, непростое решение.
— Но тогда… послушай, — несмело начал Карр, — если дальнейшее совершенствование твоего здания требует мучительной, жестокой смерти женщин и детей — может быть, можно больше его не совершенствовать?..
Тяжкий, проникающий в самую душу — если бы она была у Карра — взгляд светлых глаз надолго будто пригвоздил его к месту, где он стоял. Безмолвие все больше густело и напряженно растекалось по залу; наконец даже трещины в самых дальних стенах наполнились, казалось, сосредоточенной тишиною.
— Можно. — прозвучал ответ, а за ним вновь последовала пауза. — Я за этим и здесь.
Наступило долгое–долгое молчание.
— Довольно об этом, — наконец нарушил тишину собеседник. — Уходи. Скоро утро.
— Но я могу… прийти еще? — спросил Карр, чувствуя, что усталость уже попросту валит его с ног.
