— Почему ты опоздал? — усмехнулся его собеседник, и усмешка эта уже не показалась Карру весьма дружелюбной. — Ты все еще не понял?
Карр ошарашенно молчал, только глядел во все глаза.
— Я, конечно же, задержал тебя тогда, окутал твой разум облаком забвения, даже, — тут говоривший позволил себе чуть заметную гримасу, — подсунул тебе эту… как же ее звали? А! Я совсем позабыл — так же, как и тебя — никак! — он, похоже, почти издевался. — Я, как ты, надеюсь, понимаешь, совершенно не собирался допустить всего того, что ты так красочно — и довольно верно — изобразил. Да, и что ты такое говоришь — опоздал, не успел, — продолжил он уже мягче, — сам ведь знаешь, это категории Времени, а никакого времени для тебя, тем более там, существовать не может и не существует… — так, узоры на бесконечно тянущихся каменных плитах; мало ли, что там еще выбито — кстати, мог бы и сам, тогда же, взглянуть…
— Ты?! — выдохнул Карр, — тебя же тогда… еще…
«Но я‑то, как ты мог бы и сам догадаться, тогда уже был? — знакомый насмешливый голос прозвучал у Карра прямо в самом мозгу. — Или ты опять сомневаешься?»
Собеседник стоял напротив него, безмолвно, поглядывая прищуренными непроницаемыми глазами.
— Стало быть, — не верил своим ушам Карр, — уже тогда?.. Уже было известно?.. Значит, им — тоже?..
— Конечно. Ты был тогда вроде пугала, что–то вроде отвлекающего маневра — страшная военная хитрость! — говоривший рассмеялся, — а на самом–то деле — просто игрушка, вроде как мальчишки выпускают кошку перед собачьей сворой — а вот, что будет? удерет она, или порвут ее белые собачьи клыки на лоскуты… жестокие шалости… Я их, как правило, наказываю потом… через много лет… — голос его становился все более и более задумчивым, как бы даже сонным.
— Но как же, ведь все, что записано в книгах, должно случиться — не тогда, так после когда–нибудь? И потом — вне зависимости от того, чем бы кончилось, кто бы тогда победил, или… еще победит — я уже не так уверен, как прежде: кто именно — людей–то, чад–то твоих сколько бы погибло, или погибнет еще — ужасной, мучительной смертью — женщин, детей — они–то чем успели провиниться?
Страшный, пылающий гневом взгляд уперся ему в лицо и заставил в ужасе замолчать.
— Ну, — медленно начал его собеседник, мало–помалу укрощая эту вспышку, — не все, что должно случиться — случается. Запомни это. Многое из того, что ты сейчас наговорил — уже случилось, а что–то будет еще случаться, многократно повторяясь; ты ведь не будешь снова утверждать, что все это так же подвластно несущей свои волны все вперед и вперед реке несуществующего Времени, которая и здесь была придумана лишь затем, чтобы привести здешние дела хоть в какой–то порядок — просто с чего–то же нужно было начать.
