– Товарищ Мамочкин! – возмущение Волковой разгоняет мои рассуждения. Она не выдерживает и намеревается вытащить Мамочкина из комнаты собственноручно. Иду за ней. Чувствуя на себе непосильную ответственность за пожар (мои ведь сны его накаркали!), пытаюсь принимать участие в устранении последствий на полную катушку.
Объективный взгляд:
Нет, ну они все, как дети, честное слово. Суетятся, думают, что от них что-то зависит, организоваться пытаются. Лучше б делом занялись, чем на кухню бестолково всех жильцов сгонять. Бегают, не замечают, как квартира потихоньку уродуется. Вот уже и штукатурка в коридоре чернеет. А в комнатах что творится! Самое время газетами имущество от гари поукутывать, а они на Мамочкина набросились. Раз уж решили набрасываться, хоть бы в зеркало заглянули. Они же сейчас – что ведьмы. Одна в скошлатившемся халате, с бигудями в чёлке и зелёным кремом под глазами. Другая в развратных шортах и маечке легкомысленной. Обе при этом в копоти перемазанные и с глазами неврастеническими. Конечно, больной старик их испугается.
– Товарищ Мамочкин, да вы совсем спятили!
Окна мамочкинской комнаты выходят как раз в ту сторону, где полно дыма и копоти. И нечего Мамочкну в этой комнате сидеть – глаза режет. Он и сам бы рад к нам на кухню прийти, да не может встать с раскладушки. Потому что рюкзак за его спиной размером с самого Мамочкина. Напихал старик себе в рюкзак всякой помоечной гадости, а поднять не может. Сидит, отчаянно руками барахтает, и мычит от бешенства. Глаза на выкате, красный весь… Нас увидел, крестится и «Сгиньте!» кричит. Страшно даже подходить.
Но это мне страшно, а Волкова – она ничего не боится. Бросается к Мамочкину, болезненно щурясь от едкого дыма.
– Марина, что вы стоите, помогите же!
Я сначала подумала, что надо Мамочкину помочь рюкзак поднять, хотела возмутиться. А потом смотрю, нет, снимает Волкова лямки рюкзака с могучих мамочкинских плечей. А Мамочкин отмахиваться пытается.
– Да успокойтесь вы! – кричу я Мамочкину, параллельно стаскивая с него другую лямку рюкзаза, – Мы ж вам добра желаем! Пожар уже тушат, до нас огонь не дойдёт. Только дым. Не сгорит ваша помойка, не переживайте! Пойдёмте на кухню, вы ж задохнётесь здесь!
Отчаявшись стащить с плеча лямку, попросту отстёгиваю её от рюкзака. Мамочкин резко оборачивается и вдруг толкает меня в грудь. Да так, что я отлетаю в пыльный помоечный угол, по локоть вымазываю руку в чем-то слизком, ударяюсь плечом о какие-то ящики… От обиды и боли готова разнести всю эту мамочкинскую комнату на кусочки.
