— Хорошо, пусть это будет нашей тайной. При одном условии…
— Что за условие? — выдыхаю я. Похоже, гостья собирается меня шантажировать?
— Вы никому не расскажете, что я пыталась вас спасти при помощи строительного робота.
— Конечно! Замётано! — Я вздыхаю с облегчением. — Кстати, как тебе удалось его использовать? Они же полностью автономные.
— А, — девчонка машет рукой в сторону замершего у края пропасти робота. — Взломала системный код, и все дела. Ужасно примитивный агрегат.
Я собираюсь было высказать ей, что наши роботы самые лучшие и надежные на Периферии, и экспортируются на десятки планет, но тут же мне становится смешно. Я что, обиделся за робота? Я не выдерживаю и фыркаю, мгновенье спустя мы смеёмся вместе.
— Похоже, ты неплохо разбираешься в технике, — говорю я, отсмеявшись.
— Ну, да, — без всякой напускной скромности отвечает она. — С малолетства люблю возиться со всякими механизмами. Я собираюсь стать инженером-робототехником, когда вырасту.
Я отвожу глаза. Она просто ещё не слишком хорошо знает наш мир. Инженером ей никогда не стать. По статусу не положено, это профессия только для местных. Максимум, на что может рассчитывать переселенец — работа слесарем в небольшой мастерской или оператором на машиностроительном заводе.
Впрочем, а у меня ведь тоже нет права на выбор будущего. Не важно, кем я хочу стать — программистом, космобиологом или барабанщиком в рок-группе. Выбор сделан ещё до моего рождения. У сына наследного сенатора только два пути — профессиональная политика или дипломатия. Собственно, в плане свободы выбора будущей профессии между сыном крупного политика и дочерью нищего мигранта разницы нет никакой.
— А ты сильная! — говорю я, решив сменить тему разговора.
Она поворачивает голову в мою сторону и улыбается.
- Я жила на планете, где сила тяжести на треть выше, чем здесь у вас. И спортом занималась.
— Это каким же?
— Фрайтболом. В прошлом году наша команда прошла отборочные соревнования и мы участвовали в Чемпионате Периферии среди молодёжных команд.
— Круто! — искренне говорю я.
— На самом деле, нет, — наморщив нос, признаётся она. — Мы так и не вышли из подгруппы.
Мы опять смеёмся. С ней легко и просто общаться. Гораздо легче, чем с моими вечно надутыми и чем-то недовольными одноклассницами.
— Вета — это от какого имени? Светлана?
— Нет, — мотает она головой, — Елизавета. Ветой меня при оформлении в распределительный лагерь переименовали. Нам же не положены «королевские» имена. Ну, я и решила, что Вета — всё же лучше, чем Лиза. Хотя то ещё имечко получилось… Ветка Листова! Ты ведь не знаешь русского?
